Convention on Contracts for the International Sale of Goods — CISG Online-Library |
|
О влиянии Венской конвенции 1980 г. на формирование российского праваАвторы | Проф., д.ю.н Александр Львович Маковский Источник: Международный коммерческий арбитраж. 2007 (1). C. 9–15. Год публикации: 2007. Доклад на Конференции в Торгово-промышленной палате Российской Федерации 7 декабря 2005 г. Мой доклад посвящен вопросу влияния Венской конвенции на российское право. Говорить о ее влиянии на иностранное право я не берусь. Думаю, что это должны делать «носители» соответствующего права. Но немного за рамки российского права я все-таки выйду. Отношение государств к международным договорам об унификации частного права, гражданского и торгового, может быть весьма разным и варьироваться от полного неприятия, чем, кстати, в свое время и отличался Советский Союз, долго не обращавший внимания на почти все Гаагские конвенции по международному частному праву, до активного участия в их разработке и последующего принятия. Одобрение той или иной подобной конвенции влечет за собой выполнение государством определенных обязанностей, как правило, обязанностей по приведению своего национального права в соответствие с ней. Законы, имплементирующие конвенцию, могут издаваться в различных формах, например, в такой, которая закреплена в ст. 15 Конституции Российской Федерации. Но помимо этого есть целый ряд ситуаций, когда конвенция в сфере унификации частного права так или иначе оказывает воздействие на национальное право государства за рамками тех обязанностей, которые из этой конвенции для государства вытекают, и даже при полном отсутствии таких обязанностей. Бывают ситуации, когда государство почему-либо (обычно это бывает по политическим соображениям), не хочет участвовать в соответствующей конвенции, но понимает, что жить нужно все-таки по тем правилам, которые уже становятся общепринятыми. Тогда оно просто воспроизводит эти правила в точном или не вполне точном соответствии с конвенцией в своем законодательстве и применяет их. Мы так очень долго поступали с нашим морским правом. Конвенция о коносаментах 1924 г. была отражена в Кодексах торгового мореплавания (КТМ) СССР 1929 г. и 1968 г. Более того, в КТМ СССР 1968 г. мы очень подробно воспроизвели Брюссельскую конвенцию 1957 г. об ограничении ответственности судовладельца. Это было значительно проще, чем входить в Центральный Комитет партии, Политбюро с соответствующими записками, предложениями. Никогда не знаешь, что за этим дальше последует. А если последовал бы отрицательный результат, то в закон включать было бы уже нечего. Поэтому просто включили указанные правила в Кодекс торгового мореплавания, и они существовали в нашем законодательстве просто как норма национального права. Есть другие ситуации, когда государство участвует в конвенции, но в своем национальном праве далеко выходит за рамки тех обязанностей или той сферы действия конвенции, которые конвенцией установлены. Это по существу произошло с российским гражданским правом в отношении Венской конвенции 1980 г. Я бы даже сказал, что российский пример в какой-то мере, наверное, уникален, и, как вы увидите дальше, это объясняется, может быть, просто совпадением во времени широкого восприятия в мире Венской конвенции с той ситуацией, в которой оказалось российское гражданское законодательство. Вопрос о взаимовлиянии национальных правовых систем компаративистами часто рассматривается в различных аспектах, но вопрос о влиянии международных унификационных договоров за рамками сферы их применения, за рамками тех обязанностей, которые из таких договоров возникают у государств-участников, очень мало исследован. Обычно отмечают лишь, что вот такое-то государство в конвенции участвует и его законодательство сформировано по типу конвенции, но то, что под этим лежит реально, мало кого интересует, а лежат нередко очень любопытные и интересные причины. Я хочу в связи с этим остановиться на нескольких нормах Гражданского кодекса Российской Федерации (ГК РФ) и Венской конвенции, которые всем хорошо известны, но о которых все-таки стоит подробнее рассказать, почему они так близки. Прежде всего нужно сказать, что мы по существу заимствовали из Венской конвенции понятие договора поставки. Юристы старшего поколения помнят, сколько было сломано копий по поводу определения договора поставки, сколько было споров по поводу его самостоятельности в частности и самостоятельности хозяйственных договоров вообще и их отличий от соответствующих договоров купли-продажи, подряда и др. Дискуссий на эти темы было просто не перечесть. Кроме того было выпущено множество литературы. Главный признак договора поставки, который признавался и существовал в советском праве, кажется, всегда заключался в том, что этот договор основан на обязательном для обеих сторон акте по плановому распределению продукции или товаров. Но была и другая ситуация, когда такого планового задания не было, и тогда договор поставки определялся главным образом тем, что момент заключения договора и сроки его исполнения были разорваны во времени [1]. Плановая система распределения продукции рухнула буквально в одночасье. В конце 80-х гг. прошлого века ее просто не стало, были изданы акты, которые закрепили ее окончательную «смерть», и эта система исчезла. В то время, когда создавалось новое гражданское законодательство, было понятно, что поставка — это скорее всего договор купли-продажи (кстати, это тоже было далеко не сразу и не всеми принято). Но было понятно и другое: договор поставки весьма специфичен, у него есть такие особенности, которые связаны с массовым характером поставки, как правило, этим договором предусматривается и значительная протяженность его исполнения во времени. Было также ясно, что в большинстве случаев договор поставки является предпринимательским договором. Но обозначить все это в законе, найти ясные критерии, которые позволили бы сформулировать соответствующую дефиницию и вслед за этим определением закрепить особенности регулирования отношений по данному договору, было очень сложно. Идея использовать для этого положения Венской конвенции возникла не при подготовке ГК РФ, а еще при подготовке Основ гражданского законодательства (ОГЗ) 1991 г. Тогда-то, собственно, и родилась мысль взять из ст. 2Ст. 2. Исключения из сферы применения Конвенции. Венской конвенции главный признак договора 2 поставки — цель этого договора [2]. Затем такой подход перекочевал в ГК РФ. Поэтому, если вы посмотрите на определение данного договора в ст. 506 ГК РФ и на ст. 2Ст. 2. Исключения из сферы применения Конвенции. Венской конвенции, то сразу увидите, насколько близки их формулировки. К отличительному признаку договора поставки по Венской конвенции (предполагающего предоставление товара не для домашнего, личного, семейного использования) в ГК РФ добавлено, что такой договор заключается для использования в предпринимательской деятельности или в иных целях, не связанных с подобным личным использованием. Этот признак и отграничивает сегодня в основном договор поставки от других договоров купли-продажи. Но всем очевидно, что найденный таким образом критерий, взятый из Венской конвенции, «работает» теперь в гораздо более широкой сфере. Он, конечно, используется и тогда, когда к международной купле-продаже товаров по каким-то причинам нельзя применить Венскую конвенцию, например в силу того, что стороны своим соглашением исключили ее применение. Но этот критерий действует и в чисто внутренних отношениях. По существу, мы использовали международный договор, который тогда был еще новым для нашего государства, при создании национального закона. Искать, что же, собственно, имеется в иностранном праве, в иностранных кодексах в отношении определения поставки, в общем-то было некогда. И не потому, что некогда было найти и открыть эти законы, — некогда было всерьез их сопоставлять и проанализировать. Здесь же был более-менее готовый, апробированный «рецепт». Думаю, что в целом этот выбор оказался удачным. Теперь обратимся к знаменитой ст. 424 ГК РФ. Ее пункт З [3] близок к формулировке ст. 55Ст. 55. Определение цены. Венской конвенции, регулирующей ситуацию, когда стороны заключили договор купли-продажи, не указав в нем цену. Что было на этот счет раньше в советском законодательстве? Раньше все было довольно просто. Во внутренних отношениях этот вопрос особо никого не волновал. Были прейскуранты, были цены, были тарифы для внутреннего социалистического экономического оборота. Что же касается внешних отношений, то в Общих условиях поставок СЭВ данный вопрос был решен категорично: нет цены — договор недействителен. Опять при подготовке проекта ГК РФ мы оказались если не у разбитого корыта, то во всяком случае у какой-то пустоты, перед серьезным вопросом, который необходимо было решать, причем отнюдь не только для купли-продажи. В Венской конвенции он решен для купли-продажи, а здесь нужно было искать общее правило. В итоге почерпнутое в Венской конвенции решение было включено не в главу о купле-продаже, а вошло в общие положения об обязательствах. Статья 424 ГК РФ относится почти ко всем возмездным договорам, кроме тех, в отношении которых в законе сделано специальное исключение. Таким образом, эта норма получила в российском гражданском законодательстве необычайно широкое применение. В газете «Известия» от 6 декабря 2005 г. была заметка о довольно любопытном споре. Пловцы предъявили иски к Всероссийской федерации плавания. С чем они связаны? Были заключены договоры на участие российских пловцов в Олимпиаде. Договорами предусматривалось право Федерации использовать фотографии пловцов и информацию об их достижениях в целях рекламы. В большинстве договоров было закреплено, что это право Федерация получает безвозмездно. Но есть несколько договоров, в которых не сказано, безвозмездно или возмездно предоставляется Федерации это право. В газетной статье упоминается о том, что предъявленные иски адвокат, представляющий пловцов, обосновал ссылкой на ГК РФ. Очевидно, на его ст. 424: больше не на что ссылаться в данном случае, если иметь в виду, что все-таки «подразумеваемая цена» была. А вот эта самая конструкция «подразумеваемой цены» перенесена в ГК РФ из Венской конвенции. К сожалению, она, наверное, взята не полностью. Профессор М.Г. Розенберг неоднократно обращал внимание на то, что есть существенный момент в ст. 55Ст. 55. Определение цены. Венской конвенции, в которой говорится, на какой именно момент определяется такая цена. Этого нет в ГК РФ. Профессор Розенберг справедливо, путем логических умозаключений доказывает, что тем не менее никакого иного решения и при применении ГК РФ быть не может. Я хочу остановиться еще на одном аспекте, упоминание о котором, может быть, в день юбилея Конвенции прозвучит недостаточно уместно. Мы все, конечно, говорим и будем говорить, что Венская конвенция — это колоссальный успех в деле международной унификации частного права. Но давайте все-таки вспомним, что Венская конвенция появилась совсем не на пустом месте. Профессор С.Н. Лебедев нам сегодня напомнил, что в 1966 г. была создана Комиссия ООН по праву международной торговли. Не будь этой Комиссии, неизвестно, что произошло бы с Гаагскими конвенциями 1964 г. о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, и о заключении договоров международной купли-продажи товаров. Профессор Н.Г. Вилкова в своей работе о международных торговых договорах [4] очень подробно сопоставила оба Единообразных закона, принятых Гаагскими конвенциями 1964 г., с Венской конвенцией. И когда смотришь на отмеченные ею различия между этими документами, закрадывается мысль: а вообще-то говоря, еще не факт, что Венская конвенция лучше этих Единообразных законов. Может быть, в чем-то она и хуже. Например, в Венской конвенции целый ряд положений Конвенций 1964 г. просто опущен. Но, к сожалению, это общая беда унификационных договоров, которые всегда представляют собой компромисс. Иногда компромисс довольно беспринципный, иногда компромисс циничный, которого достигают только ради того, чтобы конвенция была принята. Знают, что каждый будет понимать этот компромисс по-своему. Всякий унификационный договор несовершенен, но все-таки лучше иметь несовершенную действующую конвенцию, чем хорошую конвенцию, которую никто не будет применять. Я об этом вспомнил прежде, чем перейти к анализу ст. 25Ст. 25. Существенное нарушение. Венской конвенции о существенных нарушениях договора. Венская конвенция — это международный договор, который готовили долго, над ним работали многие специалисты. Но почему оказалось, что часть III «Купля-продажа товаров», глава I «Общие положения» начинается с понятия существенного нарушения договора? Это что, самое общее положение о международной купле-продаже? Почему оно оказалось здесь на первом месте? Дальше — больше. Ни в одной статье этой главы нет ни слова о применении понятия существенного нарушения договора. Для чего введен этот механизм, понять невозможно, не дойдя до ст. 49Ст. 49. Право покупателя расторгнуть договор. Венской конвенции, где говорится о возможности расторжения договора со ссылкой на существенные нарушения. Получается, что сделана Конвенция с точки зрения наших критериев юридической техники не так уж хорошо. Но это не самый большой грех Венской конвенции. Думаю, что п. 2 ст. 3Ст. 3. Договоры о предоставлении услуг или о товарах, подлежащих изготовлению. Венской конвенции несет в себе гораздо более серьезные недостатки. Он, по существу, дает возможность изменять сферу ее применения в зависимости от того, считаете вы обязанности стороны по осуществлению поставки основными или не основными в этой сделке, и соответственно либо применять, либо не применять Конвенцию. Юбилей юбилеем, но Венская конвенция не непревзойденный идеал. К тому времени, когда она была подготовлена, мир уже 50 лет плавал по Брюссельской конвенции о коносаментах, 50 лет летал по Варшавской конвенции о воздушных перевозках, 50 лет выдавал векселя по Женевской конвенции. Так что с точки зрения положения в общей системе международной унификации гражданского права Венская конвенция — это запоздалое дитя престарелых родителей, но она регулирует наиболее важные и часто встречающиеся в гражданском обороте правоотношения. Все остальное имеет вспомогательный, прикладной характер по сравнению с этими важными правоотношениями. Не только достоинства Конвенции, но, к сожалению, и ее недостатки имеют огромное влияние на российское национальное право. С понятием существенного нарушения произошло примерно то же самое, что и с определением цены по Конвенции. Это понятие попало в ГК РФ, но попало, во-первых, в другом контексте: как основание для одностороннего расторжения договора в судебном порядке; во-вторых, в норму, которая носит в этой части императивный характер, в отличие от соответствующих правил Венской конвенции. Но, попав в ГК РФ в ином контексте, данный механизм оказался применим, по сути, к любым договорам, которые вообще могут существовать в российском гражданском обороте, за исключением ряда видов договоров, для которых есть специальные нормы о «своих» существенных нарушениях, как, например, для той же купли-продажи, для договора подряда. Почему я начал с того, что влияние Венской конвенции на российское законодательство носит уникальный характер? То, что государства, создавая Венскую конвенцию, имели в виду как частные правила, применимые к сравнительно узкой сфере отношений, у нас получило огромный размах, совершенно невероятную сферу применения. Примеры, которые я приводил, представляют собой далеко не полный перечень случаев подобного проникновения норм Венской конвенции в наше национальное право. Есть и другие примеры, правда, они имеют отношение уже только к купле-продаже. Так, в общих нормах ГК РФ о купле-продаже сформулировано правило о критериях соответствия товара требованиям договора (ст. 469 и 470 ГК РФ), и заимствованы эти нормы из ст. 35 и 36 Венской конвенции. Почему так произошло? Где-то примерно с середины работы над частью первой ГК РФ в нашу группу включились два специалиста в области международной торговли, профессоры М.Г. Розенберг и А.С. Комаров. Нужные люди оказались в нужное время в нужном месте. Конвенция оказалась преподана составителям проекта ГК РФ в то время, когда ее можно и нужно было использовать. Целый ряд норм ГК РФ был составлен с оглядкой на этот международный унификационный договор. Например, так в проекте был решен вопрос об определении размера убытков при расторжении договора, когда товар не передан или когда одна из сторон отказывается от договора: убытки в этом случае определяются в виде разницы между ценой другого купленного товара и ценой товара, который должен был быть продан. Есть еще несколько таких же примеров. Соответствующие нормы ГК РФ заимствованы не в тех же формулировках, которые содержатся в Конвенции, этим нормам придана иная редакция, поскольку они получили иную, более широкую сферу применения и являются очень важными прежде всего для внутреннего российского гражданского оборота. Что дальше из этого следует? Вот возьмите уже упомянутый п. 3 ст. 424 ГК РФ о возмездных договорах, не содержащих условия о цене, и откройте любую информационно-поисковую систему — там ведь сотни решений федеральных окружных судов, интерпретирующих этот пункт. Если вы откроете комментарии к ГК РФ, которых написаны уже, по крайней мере, десятки, откроете учебники, в том числе очень уважаемых вузов, вы, как правило, не найдете упоминания об источниках, откуда взяты нормы ст. 424, 506 и других соответствующих статей ГК РФ. Сегодня внутренняя российская практика применения этих норм развивается вне зависимости от того, что происходит в мире с применением соответствующих положений Венской конвенции. Это само по себе не так страшно и пока еще не дает о себе знать. Но, может быть, не стоит заниматься доморощенными построениями, если можно оценить то, что делается при применении аналогичных норм в международном торговом обороте. Ведь нередко те, кто решает эти споры в международном торговом обороте, бывают мудрее, и стоит внимательно посмотреть на то, что они делают. Реальная опасность возникает тогда, когда к международной купле-продаже применяются наши нормы-близнецы положений Венской конвенции, уже «обросшие» собственной практикой, обзорами арбитражной практики, постановлениями пленумов высших судебных инстанций и т.д. Вроде никаких особенностей по сравнению с другими национальными нормами толкование норм ГК РФ, основанных на Венской конвенции, российскими судами не имеет. Но названные нормы появились на свет не так просто, и нужно на это обращать внимание. Это первый практический вопрос, который следует из влияния Конвенции на российское гражданское законодательство. Второе, что необходимо иметь в виду: мы сейчас подошли к тому рубежу, когда начинаем уже смотреть внимательно на то, что происходит с применением российского гражданского законодательства с точки зрения накопленного опыта, с точки зрения того, где и как его можно усовершенствовать. По существу, мы подошли к вопросу о создании концепции модернизации или совершенствования общих положений обязательственного права. Прежде всего, общих положений о договорах и об обеспечении исполнения обязательств, что нам кажется наиболее актуальным. При разработке этих концепций, наверное, есть смысл специально посмотреть на те нормы, которые корреспондируют нормам, взятым из международных договоров, нормам Венской конвенции. Сноски «Договором поставки является также и заключаемый между организациями по их усмотрению договор, по которому поставщик обязуется передать покупателю продукцию, не распределяемую в плановом порядке, в срок, не совпадающий с моментом заключения договора» (ст. 258 ГК РСФСР 1964 г.). «По договору поставки поставщик, являющийся предпринимателем, обязуется в обусловленные сроки (срок) передавать в собственность (полное хозяйственное ведение или оперативное управление) покупателю товар, предназначенный для предпринимательской деятельности или иных целей, не связанных с личным (семейным, домашним) потреблением, а покупатель обязуется принимать товар и платить за него определенную цену» (п. 1 ст. 79 ОГЗ Союза ССР и союзных республик). «3. В случаях, когда в возмездном договоре цена не предусмотрена и не может быть определена исходя из условий договора, исполнение договора должно быть оплачено по цене, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за аналогичные товары, работы или услуги» (ст. 424 ГК РФ). Вилкова Н.Г. Договорное право в международном обороте. М.: Статут, 2002. С. 164 и далее. |
|||||||||
Version 4.4-en (2022) | ©International Edition CISG.info, 1999–2024 |