CISG.info 35 —
текст решения

Международный коммерческий арбитражный суд при ТПП РФ

По материалам решения от 04.06.2004, № 186/2003

В этих абзацах упоминается Венская конвенция
(всего в тексте — восемь раз).

Клик по стрелке — переход к следующему фрагменту.

1. При предъявлении требования из соглашения сторон, не содержащего арбитражной оговорки, но охватывающего их отношения из нескольких контрактов, состав арбитража рассматривал вопрос о компетенции МКАС на основании условий каждого из этих документов.

Признав, что в трех контрактах оговорка о разрешении споров сформулирована настолько неточно, что не представляется возможным определить избранный сторонами третейский суд для разрешения их споров (даже если исходить из того, что ими оговорено разрешение споров в третейском суде), и принимая во внимание возражения ответчика по вопросу компетенции МКАС разрешать споры по этим контрактам, МКАС прекратил арбитражное разбирательство по требованиям, вытекающим из них, придя к выводу об отсутствии у него компетенции их рассматривать.

2. Отклонено ходатайство ответчика о прекращении производства по делу в МКАС по третьему контракту и отдельному соглашению, содержавшим арбитражную оговорку о разрешении споров в МКАС, в силу факта возбуждения процедуры банкротства (введена процедура наблюдения) в отношении ответчика. Отклонение ходатайства мотивировано ссылкой на п. 1 ст. 63 Закона РФ «О несостоятельности (банкротстве)».

3. При отсутствии соглашения сторон о применимом праве в обоих документах, содержавших арбитражную оговорку о разрешении споров в МКАС, состав арбитража дифференцированно рассмотрел этот вопрос применительно к каждому из документов, с учетом как разного вида договорных отношений, охватываемых каждым из них, так и достигнутого в ходе заседания соглашения сторон по одному из них и несовпадения мнений сторон по другому.

Поскольку по договору международной купли-продажи признано по соглашению сторон применимым российское право, на основании ст. 15 Конституции РФ и п. 1 «b» ст. 1Ст. 1. Сфера применения. Венской конвенции 1980 г. определено, что отношения сторон регулируются этой Конвенцией и субсидиарно — нормами российского законодательства.

По договору займа на основании коллизионной нормы ОГЗ 1991 г. признано применимым кипрское право как право страны займодавца (кредитора).

4. Отклонено ходатайство ответчика о признании стороны контракта, предъявившей иск, ненадлежащим истцом с учетом состоявшейся уступки ею права требования третьему лицу, поскольку данное соглашение об уступке права требования было расторгнуто цедентом и цессионарием, о чем ответчик был извещен.

5. Не признаны основанием для освобождения от ответственности обстоятельства, относящиеся к сфере предпринимательской деятельности самого ответчика.

6. При рассмотрении ходатайства об отказе в иске ввиду пропуска срока исковой давности составом арбитража приняты во внимание конкретные обстоятельства, касающиеся начального момента его исчисления (с учетом продления срока поставки по соглашению сторон) и имевшего место признания долга в пределах срока исковой давности, исчисленного с даты, когда наступил продленный срок исполнения.

7. Проценты годовые за пользование чужими денежными средствами на основании ст. 78Ст. 78. Проценты. Венской конвенции 1980 г. и ст. 395 ГК РФ исчислены с даты, когда обязательство по поставке товара трансформировалось в денежное. Размер ставки определен на основании справки кипрского банка — банка страны кредитора.

8. Упущенная выгода на основании доказательств, представленных истцом, взыскана в части, превышающей размер удовлетворенного требования в отношении процентов годовых.

9. Получение беспроцентного займа не освобождает заемщика от уплаты процентов годовых при просрочке платежа. При исчислении процентов годовых учтены предписания кипрского законодательства о моменте, с которого они подлежат начислению.

10. При применении права Республики Кипр принято во внимание ее законодательство о приостановлении действия сроков исковой давности из-за ситуации, вызванной турецким вторжением, на основании консультативного заключения кипрской адвокатской фирмы.

Дело № 186/2003. Решение от 17.06.04

Иск был предъявлен кипрской фирмой (истец) к российской организации (ответчик) в связи с непогашением ответчиком задолженности в сумме, определенной в соглашении сторон, заключенном 15 января 2003 г. Указанным соглашением охватывались отношения сторон по нескольким контрактам разного вида (подряда, товарного бартера, займа). Требования истца включали: погашение суммы задолженности; уплату процентов годовых; возмещение упущенной выгоды, расходов по арбитражному сбору и издержек, связанных с ведением процесса.

Ответчик возражал против удовлетворения иска. Он оспаривал компетенцию МКАС по трем контрактам, явившимся основанием для предъявления требований в связи с отсутствием в них арбитражной оговорки, свидетельствующей о выборе МКАС в качестве третейского суда, разрешающего споры сторон. В отношении двух других контрактов ответчик просил прекратить производство по делу в связи с тем, что в отношении его начата процедура банкротства. По одному из этих контрактов им отмечалось также то, что истец не имеет права на иск, поскольку им было уступлено право требования третьему лицу. По существу требований по этим двум контрактам ответчик ссылался на пропуск истцом срока исковой давности, а также оспаривал наличие такового по одному из контрактов и утверждал о недоказанности размера требований о взыскании упущенной выгоды и необоснованность взыскания процентов годовых по договору займа.

Истец представил возражения по всем доводам ответчика.

Вынесенное МКАС решение содержало следующие основные положения.

1. Предмет иска составляют требования, хотя и вытекающие из единого документа — Соглашения № 292 от 15 января 2003 г., однако само Соглашение основывается на нескольких контрактах сторон. Поскольку в Соглашении арбитражной оговорки нет, вопрос о компетенции арбитража подлежит рассмотрению в отношении каждого из контрактов в отдельности.

В этой связи состав арбитража констатирует, что содержащиеся в п. 8 контракта № 2/РУС от 14 марта 1995 г., п. 7 контракта № 6/РУС от 28 августа 1997 г., п. 6 контракта № 8/РУС от 12 августа 1999 г. условия о передаче споров, вытекающих из указанных контрактов, на рассмотрение арбитража с местонахождением в г. Москве сформулированы настолько неопределенно, что, несмотря на содержащуюся в этих пунктах контрактов оговорку об исключении подсудности споров общим судам (свидетельствующую, по мнению состава арбитража, о намерении сторон рассмотреть спор именно в порядке третейского (арбитражного) разбирательства), тем не менее не представляется возможности установить тот арбитраж, который стороны определенно имели в виду. При изложенных обстоятельствах, а также учитывая тот факт, что ответчик возражает против рассмотрения требований по данным контрактам в МКАС, состав арбитража полагает, что у него отсутствует компетенция на их рассмотрение и, руководствуясь п. 3 ст. 16 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже» и § 1 и 45 Регламента МКАС, считает подлежащим прекращению арбитражное разбирательство в части требований по вышеуказанным контрактам.

Арбитражные оговорки о передаче споров в МКАС, содержащиеся в п. 7 контракта № 196 от 2 июля 1998 г. и в Соглашении № 1/240699 от 20 июня 1999 г. (далее — контракт № 1/240699), отвечают всем требованиям и не оспариваются сторонами. Состав арбитража признает свою компетенцию на рассмотрение исковых требований, вытекающих из указанных контрактов.

2. Рассмотрев заявления ответчика относительно прекращения производства по делу ввиду возбуждения в отношении ответчика процедуры банкротства, состав арбитража констатирует следующее.

Удовлетворение ходатайства ответчика и прекращение производства по делу в МКАС в силу факта возбуждения процедуры банкротства с передачей спора на рассмотрение арбитражного суда означало бы нарушение составом арбитража основополагающих принципов деятельности международного коммерческого арбитража: независимости арбитража; права сторон на свободу выбора для разрешения своих споров международного коммерческого арбитража в качестве альтернативного (третейского) органа с исключением компетенции государственных судов; обязанности арбитража (при наличии надлежаще оформленного сторонами арбитражного соглашения) принять и рассмотреть по существу спор, соответствующий его субъектно-предметной компетенции.

Необходимо также отметить, что заявленное в заседании арбитража представителями ответчика ходатайство о прекращении производства по делу не вытекает из норм российского законодательства о банкротстве. Пункт 1 ст. 63 Закона РФ «О несостоятельности (банкротстве)» предусматривает по делу, связанному со взысканием с должника денежных средств, приостановление (а не прекращение) производства. К тому же последнее осуществляется по ходатайству лишь самого кредитора, а не должника. По настоящему делу кредитором является истец, а не ответчик; истец же каких-либо ходатайств о приостановлении производства по делу в связи с возбуждением в отношении должника процедуры банкротства (в форме наблюдения) не заявлял. При указанных обстоятельствах ходатайство ответчика отклоняется, а исковые требования подлежат рассмотрению по существу.

Одновременно состав арбитража отмечает, что рассмотрение спора в международном коммерческом арбитраже и принятие им соответствующего решения по существу спора в отношении должника, находящегося в процедуре банкротства, не затрагивает прав и интересов иных кредиторов. Принимаемое МКАС по существу спора решение лишь констатирует наличие или отсутствие соответствующего материально-правового (гражданско-правового) права требования истца, а при удовлетворении исковых требований является документом, обосновывающим и подтверждающим соответствующее требование, подлежащим приведению в исполнение в порядке, предусмотренном для исполнительного производства; с этой точки зрения каких-либо преимуществ решение МКАС по сравнению с решениями государственных арбитражных судов не имеет.

Что касается действия арбитражного суда по рассмотрению требований кредиторов в порядке ст. 71 Закона РФ «О несостоятельности (банкротстве)», то они представляют собой систему государственного подтверждения действительности и размера требований кредиторов, в том числе основанных и на решении международного коммерческого арбитража.

3. Обратившись к вопросу о применимом праве, состав арбитража констатировал, что ни в контракте № 196, ни в контракте № 1/240699 стороны не определили применимого права. В то же время ответчик в своих возражениях по иску ссылался на нормы российского законодательства — ст. ст. 196, 199, 206, 207 ГК РФ — и на практику применения арбитражным судом РФ норм ГК РФ по вопросам, касающимся исковой давности.

В заседании арбитража представители ответчика подтвердили свою позицию относительно применения российского права по спорам, вытекающим из обоих указанных контрактов. Истец согласился с применением российского права в отношении споров по контракту № 196, однако настаивал на применении права Кипра в отношении спора по контракту № 1/240699.

Учитывая, что стороны пришли к взаимному соглашению о применимом праве по контракту № 196, состав арбитража, руководствуясь п. 1 ст. 28 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже» и п. 1 § 13 Регламента МКАС, признал применимым по контракту № 196 российское право. Принимая во внимание то, что Российская Федерация является участницей Венской конвенции 1980 г., а согласно ст. 15 Конституции РФ международные договоры являются составной частью ее правовой системы, состав арбитража признал применимой к отношениям сторон по контракту № 196 указанную выше Конвенцию, а в вопросах, не урегулированных Конвенцией, — нормы российского гражданского права.

Что касается применимого права по контракту № 1/240699, то, поскольку между сторонами по данному вопросу имеются разногласия, которые в заседании арбитража преодолены не были, руководствуясь положениями п. 2 ст. 28 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже» о том, что при отсутствии соглашения сторон о применимом праве арбитраж применяет право, определенное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми, состав арбитража признал применимыми коллизионные нормы российского права как права страны места рассмотрения спора. По смыслу п. п. 1 и 5 ст. 166 ОГЗ 1991 г. (действовавших на момент заключения сторонами контракта № 1/240699), к отношениям займа, где кредитором выступает займодавец, а основное место деятельности имеет сторона, осуществляющая исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, применяется право этой страны. Таковой страной по спору из контракта № 1/240699 выступает Республика Кипр, где осуществляет свою деятельность истец, являющийся кредитором по отношению к ответчику. В свете изложенного состав арбитража признал применимым к контракту № 1/240699 право Республики Кипр.

4. Рассмотрев по существу исковые требования истца о взыскании по контракту № 196 основной задолженности, состав арбитража находит их подлежащими удовлетворению в полной сумме, исходя из следующего.

Указанная сумма задолженности ответчика перед истцом зафиксирована в Соглашении № 292 от 15 января 2003 г., подписанном обеими сторонами; задолженность же по самому Соглашению дважды подтверждалась ответчиком в его письмах от 24 июля и от 20 октября 2003 г. Доводы, приведенные ответчиком в данных письмах в обоснование невозможности исполнения согласованного обеими сторонами графика погашения задолженности, а именно невозможность поставки товара из-за отсутствия сырья для его производства, не могут быть приняты во внимание согласно положениям п. 3 ст. 401 ГК РФ, поскольку обстоятельства, на которые ссылается ответчик, относятся к его собственной предпринимательской деятельности.

Что касается доводов ответчика, приведенных в его возражениях на иск и поддержанных его представителями в арбитражном заседании, то последние также отклоняются ввиду их несостоятельности.

Состав арбитража не может принять заявление ответчика о том, что иск предъявлен ненадлежащим истцом ввиду того, что в процессе исполнения Соглашения № 292 от 15 января 2003 г. между истцом и третьим лицом было заключено 2 июня 2003 г. Соглашение об уступке права требования, включая права требования по контракту № 196 и 1/240699. В заседании арбитража истцом представлены доказательства, подтверждающие, что Соглашение об уступке права требования впоследствии — 14 октября 2003 г. — было расторгнуто по взаимному согласию истца и третьего лица, и право требования вновь перешло к истцу, о чем ответчик был извещен письмом от 21 октября 2003 г., полученным канцелярией ответчика. Факт получения такого уведомления не оспаривает и сам ответчик. Следовательно, утверждения ответчика о предъявлении иска ненадлежащим истцом явно не соответствуют фактическим обстоятельствам дела. Что касается доводов ответчика о том, что, по его мнению, Соглашение от 14 октября 2003 г., вероятно, не составлялось вообще, поскольку не было представлено истцом в первом заседании арбитража, то такие доводы носят исключительно характер предположений, в подтверждение которых ответчик не представил письменных доказательств.

Не находят подтверждения в материалах дела и доводы ответчика о пропуске истцом срока исковой давности в связи с тем, что Соглашение № 292 от 15 января 2003 г., рассматриваемое истцом как действие, свидетельствующее о признании долга, состоялось после истечения срока исковой давности и, следовательно, не может служить основанием перерыва срока давности.

Как отмечал истец в своем отзыве на возражения ответчика, последний, в частности, не учитывает того, что заключенный сторонами контракт № 196 является бартерным и что формой платежа за товар, поставленный истцом, является встречная поставка товара ответчиком. Сторонами, с целью исполнения поставки товара ответчиком, было заключено 19 января 2000 г. дополнение № 3 к контракту, которым срок действия контракта продлевался до 31 июня 2000 г., однако до окончания срока действия контракта ответчик так и не поставил товар на сумму, предъявленную к взысканию. Как считает истец, с учетом положений п. 1 ст. 511 ГК РФ ответчик обязан был поставить недопоставленный товар в срок до 30 июня 2000 г., и, таким образом, только с 1 июля 2003 г. он считается нарушившим свои обязательства по платежу, и, следовательно, Соглашение № 292 от 15 января 2003 г. было заключено сторонами в пределах срока исковой давности.

Оценив с учетом материалов дела позиции сторон по данному вопросу, состав арбитража приходит к выводу, что позиция истца полностью соответствует обстоятельствам дела.

Действительно, как следует из материалов дела (письмо ответчика от 28 марта 2000 г.), истец по состоянию на 31 декабря 1999 г. выполнил свои обязательства полностью, однако, поскольку за ответчиком числилась задолженность по встречным поставкам товара, стороны в целях завершения расчетов заключили 19 января 2000 г. дополнение № 3, продлившее срок действия контракта № 196 до 30 июня 2000 г. (в тексте дополнения ошибочно указано «до 31 июня 2000 г.», между тем как в июне — 30 дней, а не 31). 22 марта 2000 г. ответчик произвел две последние встречные поставки товара, что явилось основанием для составления сторонами 28 марта 2000 г. акта сверки расчетов от 28 марта 2000 г., подтверждающего взаимную поставку товаров сторонами на сбалансированной основе. Однако, как установлено в заседании арбитража, одна из поставок товара ответчиком, а именно поставка от 19 июля 1999 г. по ГТД № 11901/19079/013214 на сумму, предъявленную истцом к взысканию, была осуществлена ответчиком по его одностороннему взаимозачету № 93/04 от 22 июля 1999 г. в счет другого контракта (№ 2/РУС). В результате за ответчиком и образовалась задолженность на указанную выше сумму. Ответчик, зная о наличии за ним данной задолженности, тем не менее не погасил ее до истечения срока действия контракта. По окончании срока действия контракта согласно дополнению № 3 непогашенная задолженность по поставке трансформировалась в задолженность по денежному платежу, и с этого момента, т.е. с 1 июля 2000 г., начинает течь срок исковой давности для ее взыскания. Таковой — трехгодичный — срок (ст. 196 ГК РФ) к моменту заключения сторонами Соглашения № 292 от 15 января 2003 г. не истек, и, следовательно, Соглашение как действие, свидетельствующее о признании долга, прерывает срок исковой давности (ст. 203 ГК РФ).

Наряду с доводами об истечении срока исковой давности на взыскание основной задолженности по контракту № 196 в ходе заседания арбитража представителями ответчика выдвинуты соображения вообще об отсутствии задолженности как таковой, о чем, по их мнению, свидетельствует акт сверки расчетов от 28 марта 2000 г.

Таким образом, в заседании арбитража произошла трансформация позиции ответчика: от заявления в возражениях по иску о пропуске срока исковой давности на взыскание суммы основного долга по контракту № 196 (вопрос о наличии указанной задолженности в возражениях на иск сомнению не подвергался) до отрицания ответчиком вообще самого факта существования этой задолженности в заседании арбитража. Констатируя явную непоследовательность позиции ответчика в данном вопросе, состав арбитража отмечает в этой связи, что акт сверки расчетов от 28 марта 2000 г. был составлен сторонами без учета того факта, что поставка ответчиком товара 19 июля 1999 г. была зачтена им же самим в счет другого контракта и, следовательно, не может быть учтена в общей сумме обязательств ответчика, — факт, достоверно установленный арбитражем. Кроме того, необходимо иметь в виду, что Соглашение № 292 от 15 января 2003 г. прямо констатирует наличие задолженности ответчика на предъявленную истцом к взысканию сумму и, как более позднее по дате его составления, чем акт сверки, имеет и большую юридическую силу.

На основании изложенного состав арбитража приходит к выводу, что задолженность ответчика в предъявленной истцом сумме по контракту № 196 полностью доказана материалами дела и ответчик, согласно ст. 53Ст. 53. Общие положения для обязательств покупателя., п. 1 ст. 61Ст. 61. Средства правовой защиты продавца. и п. 1 ст. 62Ст. 62. Право продавца требовать исполнения договора. Венской конвенции 1980 г., обязан уплатить истцу указанную сумму основной задолженности (без учета НДС, во взыскании которого отказывается).

5. Требования истца о взыскании процентов годовых подлежат удовлетворению в сумме, определенной составом арбитража, исходя из следующего:

• право истца на взыскание процентов годовых вытекает из ст. 78Ст. 78. Проценты. Венской конвенции 1980 г.; коль скоро наличие основной задолженности ответчика доказано по настоящему делу, истец вправе претендовать на уплату процентов с указанной суммы;
• согласно уточненному расчету истца проценты годовые начислены за период с 22 мая 1999 по 28 мая 2004 г.; поскольку, как установлено выше, право истца на денежный платеж по основной задолженности возникло с 1 июля 2000 г., состав арбитража считает подлежащим удовлетворению требования истца о взыскании процентов годовых только за период с 1 июля 2000 г. по 28 мая 2004 г.;
• в соответствии со ст. 395 ГК РФ ставка банковского процента для начисления процентов годовых подтверждена истцом справкой кипрского банка как банка страны кредитора в размере 8 %.

В остальной части иска о взыскании процентов годовых отказывается.

6. Рассмотрев заявленные истцом требования о возмещении упущенной выгоды, состав арбитража находит их подлежащими удовлетворению в сумме, определенной исходя из следующего:

• право истца на возмещение убытков в виде упущенной выгоды вытекает из ст. 74Ст. 74. Общие положения о размере возмещаемых убытков. Венской конвенции 1980 г.;
• размер убытков документально обоснован в расчете истца (см. уточненный расчет п. «В»);
• согласно расчету истца убытки начислены за период с 22 мая 1999 по 28 мая 2004 г.; поскольку, как установлено выше, право истца на денежный платеж основной задолженности возникло лишь с 1 июля 2000 г., расчет истца подлежит соответствующей корректировке, а именно за период с 1 июля 2000 г. по 28 мая 2004 г., что составляет 15,82 оборота денежного капитала, а не 20,32 оборота, как определено в расчете.

Проанализировав в ходе арбитражного разбирательства доводы представителей ответчика, выдвинутые ими против исковых требований истца о взыскании убытков, состав арбитража находит их неубедительными.

Утверждения ответчика о несоответствии методики (способа) расчета убытков, примененной истцом, обычной практике российских предприятий не могут быть приняты во внимание, во-первых, потому, что российский законодатель не связывает право истца на возмещение убытков с методом (способом) расчета последних: истец вправе использовать любую методику (способ подсчета) — необходимо лишь доказать наличие убытков и дать обоснование их размера. Во-вторых, как следует из расчета убытков и представленных истцом в обоснование их взыскания документов, использована обычная методика расчета, а именно подсчитывается размер прибыли, которую мог бы получить истец при нормальных условиях осуществления им своей коммерческой деятельности, если бы ответчик надлежащим образом, в срок, исполнил свои обязательства по платежам. Для этой цели истцом дан расчет: а) затрат на закупку им товара, поставляемого ответчику; б) дохода, получаемого от продажи товара своим покупателям; в) размер прибыли, приходящейся на тонну реализуемого товара; г) срока оборота денежных средств (срока реализации товара); д) суммы прибыли, которую мог бы получить истец при изложенных выше факторах коммерческой деятельности. Все указанные выше факторы коммерческой деятельности истца подкреплены соответствующими доказательствами: договорами с клиентами, банковскими платежными документами и другими, достоверно подтверждающими ценообразование поставляемого и покупаемого товара, срок его реализации, сумму получаемого дохода (прибыли) на один оборот денежных средств (капитала), количество возможных оборотов капитала за период просрочки ответчика, общую сумму неполученного дохода (прибыли).

Возражения представителей ответчика относительно недоказанности истцом потребностей его покупателей в том количестве товара, которое было заложено в расчете истца, были опровергнуты истцом, представившим в заседании арбитража переписку с его покупателем (см. письмо от 16 апреля 2001 г. и ответ истца от 18 апреля 2004 г.), свидетельствующими о наличии спроса на реализуемый истцом товар.

Не могут быть приняты доводы ответчика о том, что истцом не доказано, что им были приняты необходимые меры для предотвращения или снижения размера убытков. Действительно, требования к стороне, ссылающейся на нарушение контрагентом договора, о необходимости принятия ею разумных мер для уменьшения размера убытков, включая упущенную выгоду, содержатся в ст. 77Ст. 77. Действия по уменьшению размера убытков. Венской конвенции 1980 г. Оценив поведение истца с позиции соблюдения указанных положений Конвенции, состав арбитража находит, что, судя по материалам дела, каких-либо претензий к поведению истца не усматривается. Истец своевременно и полностью (с учетом продления сроков действия контракта) исполнил свои обязательства по поставкам товара ответчику; последний же, напротив, своих встречных обязательств не выполнил. Учитывая признание долга ответчиком в Соглашении № 292 от 15 января 2003 г., и в последующем истец вправе был рассчитывать на добросовестное выполнение ответчиком платежей по согласованному графику и соответственно на получение необходимых денежных средств для использования их в коммерческом обороте. Сам ответчик своими действиями по исполнению Соглашения № 292 от 15 января 2003 г. поставил истца в положение ожидающего исполнения контрагента, который в силу данного обстоятельства и не мог предпринять ничего иного, кроме как ожидать платежей от ответчика, надеясь на его добросовестность, однако ответчик злоупотребил доверием истца и обязательство по платежам не выполнил. Учитывая изложенное, а также тот факт, что ответчик не указал конкретно, какие именно меры не были, по его мнению, приняты истцом для уменьшения размера упущенной выгоды, состав арбитража отклоняет доводы ответчика.

Оценивая размер требований, заявленных истцом по взысканию убытков, состав арбитража констатирует, что они направлены на компенсацию ущерба, причиненного ответчиком неисполнением обязательств по платежам. Нарушая свои обязательства, ответчик не мог не предвидеть уже при заключении контракта (а тем более при его исполнении) возможные последствия его нарушения. Ответчик достоверно знал, что поскольку в силу бартерного характера контракта исполнение обязательств по платежам осуществляется путем встречных отгрузок товаров в адрес контрагентов истца (о чем свидетельствует, в частности, условие, предусмотренное п. 2.21 контракта), то нарушение обязательств по платежам неизбежно приведет к неисполнению истцом его обязательств перед контрагентами и к невозможности получения истцом вследствие этого запланированного дохода. Таким образом, требование истца о взыскании убытков соответствует положениям ст. 74Ст. 74. Общие положения о размере возмещаемых убытков. Венской конвенции 1980 г. о предвидимости ответчиком последствий нарушения своих обязательств.

7. Рассмотрев заявленные истцом требования о взыскании суммы основной задолженности по контракту № 1/240699, состав арбитража находит их подлежащими удовлетворению в полном размере. По делу установлено, что истец в соответствии с п. 2 контракта предоставил ответчику заем на указанную сумму со сроком возврата не позднее чем 180 дней с даты предоставления займа. Факт получения суммы займа ответчиком не оспаривается.

По делу установлено также, что сумма займа не возвращена ответчиком не только в установленный 180-дневный срок, но и на день рассмотрения спора.

Доводы ответчика, заявившего в ходе арбитражного разбирательства, что сумма займа погашена им, о чем свидетельствует акт сверки расчетов от 28 декабря 1999 г., опровергаются заключенным сторонами двусторонним Соглашением № 292 от 15 января 2003 г., констатирующим наличие задолженности ответчика. Состав арбитража учитывает также, что ответчик, заявивший о погашении платежа, не представил арбитражу банковских документов, подтверждающих платеж.

Равным образом не принимаются во внимание доводы ответчика относительно того, что в соответствии с дополнением № 1 к контракту от 1 декабря 1999 г. погашение займа производилось им путем отгрузки в период с 22 апреля по 5 мая 1999 г. товара ирландской фирме, поскольку истец отрицал факт поступления валютной выручки от указанной фирмы, а ответчик не мог в заседании арбитража представить каких-либо доказательств, подтверждающих получение истцом стоимости этой партии товара.

Доводы ответчика, изложенные в его возражениях по иску от 28 мая 2004 г. о пропуске истцом трехгодичного срока исковой давности со ссылкой на ст. 196 ГК РФ, не могут быть приняты во внимание, поскольку по данному контракту составом арбитража применимым правом признано кипрское право. Согласно представленному истцом Консультативному заключению от 3 июня 2004 г. адвокатской кипрской фирмы по законодательству Республики Кипр, действующему в настоящее время, общий срок исковой давности не ограничен. Закон об ограничениях действий 1964–1982 приостановил действие сроков исковой давности из-за ситуации, вызванной турецким вторжением. Закон 110(I)/2002, вступающий в силу с 1 июня 2005 г., вновь вводит сроки исковой давности.

При указанных обстоятельствах исковые требования истца о взыскании суммы задолженности подлежат удовлетворению.

Состав арбитража находит также обоснованным и требования истца о взыскании процентов годовых на просроченную сумму займа, однако не в размере, заявленном истцом. При этом состав арбитража учитывает, что по расчету истца сумма процентов годовых начислена за период с 20 июня 1999 г. по 28 мая 2004 г., в то время как согласно Консультативному заключению в соответствии с Законом о судах 14/1960 (с изменениями) проценты взыскиваются с даты подачи иска. С указанной даты, т.е. с 28 ноября 2003 г. по 28 мая 2004 г., и начисляются проценты годовые по ставке 8 % (указанная ставка, согласно ст. 32(2) Закона о судах 14/1960, применяется, если иное не предусмотрено контрактом).

Заявленные в заседании арбитража доводы представителей ответчика, что согласно дополнению № 1 к контракту № 1/240699 заем предоставляется беспроцентным, не могут быть приняты во внимание, так как указанным дополнением отменялось условие п. 2 контракта относительно платы ответчиком 6 % годовых за пользование займом в пределах срока действия контракта (в течение 180 дней), в то время как истцом по настоящему иску заявлены требования об уплате процентов годовых за пользование денежными средствами по истечении срока возврата займа.

Состав арбитража находит подлежащим удовлетворению и требования истца о взыскании с ответчика суммы упущенной выгоды вследствие неисполнения ответчиком обязательства по своевременному возврату займа, поскольку, как следует из консультативного заключения, кипрское право допускает взыскание упущенной выгоды.

Однако размер взыскиваемой упущенной выгоды подлежит корректировке с учетом следующего: истцом заявлены требования о взыскании упущенной выгоды за период с 20 июня 1999 г. по 28 мая 2004 г.; между тем согласно контракту срок возврата займа истекал 20 декабря 1999 г., а следовательно, днем нарушения обязательств по возврату займа и соответственно моментом, определяющим право истца на возмещение упущенной выгоды, является не 20 июня, а 20 декабря 1999 г.

8. В отношении заявленных истцом требований о взыскании задолженности, возникшей вследствие недостачи товара, поставленного ответчиком, и упущенной выгоды из-за этой недостачи, состав арбитража констатирует, что, поскольку истец не обосновал, по какому конкретно контракту заявлены эти требования, арбитражное разбирательство по этим исковым требованиям, согласно § 45 Регламента МКАС, подлежит прекращению производством.

9. Согласно § 18 Регламента МКАС и § 6 Положения об арбитражных расходах и сборах (являющегося Приложением к Регламенту МКАС) ответчик обязан возместить расходы истца по уплате арбитражного сбора пропорционально размеру удовлетворенных требований.

10. Рассмотрев заявленные истцом требования о возмещении ему расходов по ведению дела согласно § 9 Положения об арбитражных расходах и сборах, состав арбитража полагает возможным отнести на ответчика издержки истца в сумме, признанной составом арбитража разумной.