Для целей настоящей Конвенции заявления и иное поведение стороны толкуются в соответствии с ее намерением, если другая сторона знала или не могла не знать, каково было это намерение.
For the purposes of this Convention statements made by and other conduct of a party are to be interpreted according to his intent where the other party knew or could not have been unaware what that intent was.
Для мети цієї Конвенції заяви чи інша поведінка сторони тлумачаться згідно з її наміром, якщо інша сторона знала або не могла не знати, який був цей намір.
Für die Zwecke dieses Übereinkommens sind Erklärungen und das sonstige Verhalten einer Partei nach deren Willen auszulegen, wenn die andere Partei diesen Willen kannte oder darüber nicht in Unkenntnis sein konnte.
Bu Antlaşmanın amacı çerçevesinde taraflardan birinin beyanları ve diğer davranışları onun iradesine uygun olarak yorumlanır, yeter ki karşı taraf bu iradeyi bilsin veya bilmemesi mümkün olmasın.
[7: 1] Для целей настоящей Конвенции указания и другое поведение какой-либо стороны толкуются в соответствии с ее намерением, при условии что другая сторона знала или не могла не знать, каково было это намерение.
Для целей настоящей Конвенции заявления и иное поведение стороны толкуются в соответствии с ее намерением, если другая сторона знала или не могла не знать, каково было это намерение.
For the purposes of this Convention statements made by and other conduct of a party are to be interpreted according to his intent where the other party knew or could not have been unaware what that intent was.
Для мети цієї Конвенції заяви чи інша поведінка сторони тлумачаться згідно з її наміром, якщо інша сторона знала або не могла не знати, який був цей намір.
Für die Zwecke dieses Übereinkommens sind Erklärungen und das sonstige Verhalten einer Partei nach deren Willen auszulegen, wenn die andere Partei diesen Willen kannte oder darüber nicht in Unkenntnis sein konnte.
Bu Antlaşmanın amacı çerçevesinde taraflardan birinin beyanları ve diğer davranışları onun iradesine uygun olarak yorumlanır, yeter ki karşı taraf bu iradeyi bilsin veya bilmemesi mümkün olmasın.
[7: 1] Для целей настоящей Конвенции указания и другое поведение какой-либо стороны толкуются в соответствии с ее намерением, при условии что другая сторона знала или не могла не знать, каково было это намерение.
23
2)
Если предыдущий пункт не применим, то заявления и иное поведение стороны толкуются в соответствии с тем пониманием, которое имело бы разумное лицо, действующее в том же качестве, что и другая сторона при аналогичных обстоятельствах.
If the preceding paragraph is not applicable, statements made by and other conduct of a party are to be interpreted according to the understanding that a reasonable person of the same kind as the other party would have had in the same circumstances.
Якщо попередній пункт незастосовний, то заява чи інша поведінка сторони тлумачаться згідно з тим розумінням, яке мала б розумна особа, котра виступає в тій самій якості, що й інша сторона за аналогічних обставин.
Ist Absatz 1 nicht anwendbar, so sind Erklärungen und das sonstige Verhalten einer Partei so auszulegen, wie eine vernünftige Person der gleichen Art wie die andere Partei sie unter den gleichen Umständen aufgefaßt hätte.
Eğer fıkra 1 uygulanamıyorsa, taraflardan birinin beyanları ve diğer davranışları, karşı taraf ile aynı konumda makul bir kişinin aynı koşullarda bunlara vereceği anlama göre yorumlanır.
[7: 2] Если предыдущий пункт не применим, то указания и другое поведение стороны толкуются с тем пониманием, которое имело бы в подобных обстоятельствах разумное лицо.
Если предыдущий пункт не применим, то заявления и иное поведение стороны толкуются в соответствии с тем пониманием, которое имело бы разумное лицо, действующее в том же качестве, что и другая сторона при аналогичных обстоятельствах.
If the preceding paragraph is not applicable, statements made by and other conduct of a party are to be interpreted according to the understanding that a reasonable person of the same kind as the other party would have had in the same circumstances.
Якщо попередній пункт незастосовний, то заява чи інша поведінка сторони тлумачаться згідно з тим розумінням, яке мала б розумна особа, котра виступає в тій самій якості, що й інша сторона за аналогічних обставин.
Ist Absatz 1 nicht anwendbar, so sind Erklärungen und das sonstige Verhalten einer Partei so auszulegen, wie eine vernünftige Person der gleichen Art wie die andere Partei sie unter den gleichen Umständen aufgefaßt hätte.
Eğer fıkra 1 uygulanamıyorsa, taraflardan birinin beyanları ve diğer davranışları, karşı taraf ile aynı konumda makul bir kişinin aynı koşullarda bunlara vereceği anlama göre yorumlanır.
[7: 2] Если предыдущий пункт не применим, то указания и другое поведение стороны толкуются с тем пониманием, которое имело бы в подобных обстоятельствах разумное лицо.
24
3)
При определении намерения стороны или понимания, которое имело бы разумное лицо, необходимо учитывать все соответствующие обстоятельства, включая переговоры, любую практику, которую стороны установили в своих взаимных отношениях, обычаи и любое последующее поведение сторон.
In determining the intent of a party or the understanding a reasonable person would have had, due consideration is to be given to all relevant circumstances of the case including the negotiations, any practices which the parties have established between themselves, usages and any subsequent conduct of the parties.
При визначенні наміру сторони чи розуміння, яке мала б розумна особа, необхідно враховувати всі відповідні обставини, включаючи переговори, будь-яку практику, яку сторони встановили у своїх відносинах, звичаї і будь-яку наступну поведінку сторін.
Um den Willen einer Partei oder die Auffassung festzustellen, die eine vernünftige Person gehabt hätte, sind alle erheblichen Umstände zu berücksichtigen, insbesondere die Verhandlungen zwischen den Parteien, die zwischen ihnen entstandenen Gepflogenheiten, die Gebräche und das spätere Verhalten der Parteien.
Taraflardan birinin iradesini veya makul bir kişinin anlayışını tespit edebilmek için özellikle taraflar arasındaki sözleşme görüşmeleri, aralarında oluşmuş alışkanlıklar, teamüller ve tarafların sonraki davranışları da dahil olmak üzere olayın ilgili tüm koşulları dikkate alınır.
[7: 3] При определении намерения стороны или понимания, которое имело бы разумное лицо в подобных обстоятельствах, необходимо должным образом учитывать все соответствующие обстоятельства данного случая, включая переговоры, любую практику, которую стороны установили между собой, обычаи и любое последующее поведение сторон.
При определении намерения стороны или понимания, которое имело бы разумное лицо, необходимо учитывать все соответствующие обстоятельства, включая переговоры, любую практику, которую стороны установили в своих взаимных отношениях, обычаи и любое последующее поведение сторон.
In determining the intent of a party or the understanding a reasonable person would have had, due consideration is to be given to all relevant circumstances of the case including the negotiations, any practices which the parties have established between themselves, usages and any subsequent conduct of the parties.
При визначенні наміру сторони чи розуміння, яке мала б розумна особа, необхідно враховувати всі відповідні обставини, включаючи переговори, будь-яку практику, яку сторони встановили у своїх відносинах, звичаї і будь-яку наступну поведінку сторін.
Um den Willen einer Partei oder die Auffassung festzustellen, die eine vernünftige Person gehabt hätte, sind alle erheblichen Umstände zu berücksichtigen, insbesondere die Verhandlungen zwischen den Parteien, die zwischen ihnen entstandenen Gepflogenheiten, die Gebräche und das spätere Verhalten der Parteien.
Taraflardan birinin iradesini veya makul bir kişinin anlayışını tespit edebilmek için özellikle taraflar arasındaki sözleşme görüşmeleri, aralarında oluşmuş alışkanlıklar, teamüller ve tarafların sonraki davranışları da dahil olmak üzere olayın ilgili tüm koşulları dikkate alınır.
[7: 3] При определении намерения стороны или понимания, которое имело бы разумное лицо в подобных обстоятельствах, необходимо должным образом учитывать все соответствующие обстоятельства данного случая, включая переговоры, любую практику, которую стороны установили между собой, обычаи и любое последующее поведение сторон.
История создания Венской конвенции — отличный пример, как в условиях жесткого противостояния двух систем общие миролюбивые устремления их представителей, отбросивших необходимость следовать внутренней пропагандистской риторике, оказались способны на долгий срок создавать процедуры добрососедства и взаимопонимания (по смыслу документа A/8082). Недопущение международных вооруженных конфликтов, каких-либо актов агрессии так, как это предусматривает Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН № 3314 (ХХIХ), документ A/RES/3314, — условия для реализации таких процедур и впредь.
События первой половины XX-ого столетия доказали: война одного вождя, одержимого идеей самоутверждения в истории, не должна становиться войной целого народа и трагедией для человечества!
Беспрецендентная по своей циничности и жестокости агрессия Российской Федерации против Украины, ее населения и суверенитета, должна быть немедленно остановлена и подвергнута осуждению, а ее участники — преследованию средствами уголовного судопроизводства независимо от формы их соучастия! При этом степень ответственности участников заговора (conspiracy), направленного на развязывание и осуществление агрессии, становится тем более высокой тогда, когда такая агрессия преследует также цель сокрыть ранее совершенные преступления (узурпация власти; создание преступных сообществ; коррупционные преступления).
CISG.info/art/8 — короткий адрес для цитирования данной страницы или ссылки на нее.
Конвенция имеет в своем составе части, главы и разделы (перечисление здесь — от главного к частному). В структуре Документа статья 8 находится соответственно здесь:
Названия частей, глав и разделов являются официальными и указаны непосредственно в тексте Документа.
1. Гаагские конвенции и подготовительные материалы
Венская конвенция ООН 1980 года — это результат деятельности по унификации права международной купли-продажи продолжительностью в несколько десятилетий (см. история Конвенции). Обращение к подготовительным текстам следует считать неотъемлемой частью толкования Конвенции. Это тем более верно при условии, что Конвенция практически не допускает возможности толкования ее положений с учетом смысла и содержания какого-либо национального права (автономное толкование — см. ст. 7). В том числе и поэтому авторы Конвенции старались сформировать нейтральный терминологический аппарат, а также использовать лексические конструкции, лишенные каких-либо заимствований из права той или иной страны либо отсылок к нему (данное утверждение верно и тогда, когда текст Конвенции содержит грамматически тождественный термин).
Для понимания смысла отдельных положений Конвенции мы рекомендуем последовательно обращаться к:
текстам Единообразных законовULISULFC, являющихся приложениями к Гаагским конвенциям 1964 года,
проектам Конвенции разных лет,
комментарию Секретариата, а также
отчетам о заседаниях, состоявшихся в рамках Дипломатической конференции в Вене (пример выборки для статьи 79).
Статье 8 в редакции, одобренной в ходе Дипломатической конференции, предшествовали следующие тексты из состава ранее принятых единообразных законов ULISULFC и/или подготовительных материалов (проектов):
Название города в обозначении проекта соответствует месту проведения сессии UNCITRAL или заседания Рабочей группы, а цифра — году, в котором данное событие состоялось.
В ходе Дипломатической конференции в Вене обсуждение статьи 8 состоялось:
На 11-ой сессии ЮНСИТРАЛ, которая проходила в Нью-Йорке с 30 мая по 16 июня 1978 года, был согласован и утвержден окончательный вариант проекта Конвенции. В специальной литературе он получил краткое название «Нью-Йорк 1978» (документ A/33/17 — п. 28). Проект объединял как положения о порядке заключения договоров международной купли-продажи, так и предписания, регулирующие материальную сторону таких договоров.
К этому проекту Секретариат, по поручению ЮНСИТРАЛ (см. документ A/33/17, п. 27), подготовил комментарий. Текст проекта, указанный комментарий к нему, а также проект заключительных положений будущей Конвенции были направлены правительствам иностранных государств и заинтересованным международным организациям для комментариев и предложений, с тем чтобы в последующем учесть полученные замечания и рекомендации при обсуждении проекта в ходе Дипломатической конференции.
Важно: при работе с Комментарием Секретариата следует учитывать то обстоятельство, что его текст был составлен для проекта Конвенции и он не может считаться комментарием текста Конвенции в действующей редакции. Комментарий не носит обязательный характер. Однако он до сих пор остается важным источником знаний для толкования отдельных положений Конвенции.
Текст проекта Конвенции воспроизводится здесь согласно документу A/CONF.97/5 (Часть I) с сохранением нумерации, предусмотренной проектом; текст комментария — так, как он опубликован в документе A/CONF.97/5 (Часть II).
Комментируемый текст
Статья 7.Толкование поведения какой-либо стороны.
1) Для целей настоящей Конвенции указания и другое поведение какой-либо стороны толкуются в соответствии с ее намерением, при условии что другая сторона знала или не могла не знать, каково было это намерение.
2) Если предыдущий пункт не применим, то указания и другое поведение стороны толкуются с тем пониманием, которое имело бы в подобных обстоятельствах разумное лицо.
3) При определении намерения стороны или понимания, которое имело бы разумное лицо в подобных обстоятельствах, необходимо должным образом учитывать все соответствующие обстоятельства данного случая, включая переговоры, любую практику, которую стороны установили между собой, обычаи и любое последующее поведение сторон.
Комментарий
В статье 7, касающейся толкования, предусматриваются правила, которые должны соблюдаться при толковании значения любого указания или другого поведения какой-либо стороны, подпадающей под сферу применения настоящей Конвенции. Толкование указаний или поведения какой-либо стороны может быть необходимым для определения того, был ли заключен договор, выяснения значения договора, или значения направленного извещения, или другого действия какой-либо стороны в ходе исполнения договора или в отношении его прекращения.
В статье 7 закрепляются правила, которые должны применяться для толкования односторонних действий каждой стороны, т. е. сообщений, касающихся предложенного договора, оферты, акцепта, извещений и т. д. Тем не менее статья 7 может применяться также для толкования «договора», когда договор представляет собой единый документ. Теоретически в настоящей Конвенции такой единый договор рассматривается в качестве проявления оферты или акцепта. В связи с этим для определения того, был ли заключен договор, а также для целей толкования договора считается, что договор является результатом двух односторонних актов.
Содержание норм о толковании
Поскольку в статье 7 закрепляются нормы, регулирующие порядок толкования односторонних актов каждой стороны, она не основывается на общем намерении сторон в качестве средства толкования этих односторонних актов. Однако в статье 7 (1) признается, что другая сторона зачастую знает и не могла не знать о намерении стороны, которая сделала указание или ведет себя соответствующим образом. В таких ситуациях этот смысл следует вкладывать в такое указание или поведение.
Статья 7 (1) не применима, если сторона, давшая указание или ведущая себя соответствующим образом, не имела намерения в отношении рассматриваемого вопроса или если другая сторона не знала и не могла знать, каким было это намерение. В таком случае в статье 7 (2) предусматривается, что указание и другое поведение стороны толкуется в соответствии с тем пониманием, которое имело бы в подобных обстоятельствах разумное лицо.
При определении намерения какой-либо стороны или намерения, которое имело бы в подобных обстоятельствах какое-либо разумное лицо, необходимо прежде всего изучить фактически использованные выражения или фактическое поведение. Однако такого рода исследование не должно ограничиваться этими выражениями или поведением, даже если они, как представляется, дают ясный ответ на данный вопрос. Здравый смысл подсказывает, что любое лицо может что-нибудь скрыть или сделать ошибку. Вот почему процесс толкования, предусмотренный в настоящей статье, должен использоваться для установления подлинного содержания сообщения. Если, например, какая-либо сторона предлагает продать определенное количество товаров за 50000 швейцарских франков и очевидно, что оферент имел в виду 500 тыс. швейцарских франков, а адресат оферты знал или не мог не знать об этом, то условие оферты, касающееся цены, должно толковаться как 500 тыс. швейцарских франков.
Для того чтобы выйти за пределы очевидного значения выражений или поведения сторон, в статье 7 (3) указывается, что «необходимо должным образом учитывать все соответствующие обстоятельства данного случая». Затем в ней перечисляются некоторые, однако далеко не все, обстоятельства случая, которые должны быть приняты во внимание. Они включают в себя переговоры, любую практику, которую стороны установили между собой, обычаи и любое последующее поведение сторон.
Правовое руководство по единообразным документам в области международных коммерческих договоров с уделением особого внимания купле-продаже — ООН, 2021 —
Какие существуют правила для толкования договора?
Статья 8 КМКПТ касается толкования заявлений и иного поведения сторон договора. Эта статья, которая заменяет применение внутреннего права в отношении толкования таких заявлений и такого поведения, может играть важную роль в определении значения договора.
В пункте 1 статьи 8 КМКПТ отдается предпочтение тому, что односторонние заявления и поведение должны толковаться в соответствии с намерением заявляющей или действующей стороны в той мере, в которой другая сторона знала или не могла не знать, каково было намерение этой заявляющей или действующей стороны.
Если намерение заявляющей или действующей стороны не является известным другой стороне или другая сторона не могла знать об этом намерении, то согласно пункту 2 статьи 8 КМКПТ эти заявления и это поведение должны толковаться в соответствии с пониманием разумного лица, действующего в том же качестве, что и другая сторона при аналогичных обстоятельствах.
Пункт 3 статьи 8 КМКПТ разрешает использовать контекстуальный подход к определению намерения стороны или понимания, которое имело бы разумное лицо. Это достигается посредством требования о том, чтобы должно е внимание уделялось «всем соответствующим обстоятельствам, включая переговоры, любую практику, которую стороны установили в своих взаимных отношениях, обычаи и любое последующее поведение сторон».
В главе 4 ПМКД содержится более подробный свод касающихся толкования договоров правил. В статье 4.1 содержится общее положение о том, что договор должен толковаться в соответствии с общими намерениями сторон или, если общее намерение не может быть выявлено, в соответствии со значением, которое аналогичные сторонам разумные лица придавали бы договору в таких же обстоятельствах. В статьях 4.3 и 4.4 поддерживается контекстуальный подход, которому следует КМКПТ. В ПМКД также прямо рассматриваются дополнительные вопросы, такие как толкование условий, выдвинутых одной из сторон (посредством правила contra proferentem), лингвистические расхождения и восполнение опущенных условий (см. пункты 373 и 394 ниже).
Для целей настоящей Конвенции [1] заявления и иное поведение стороны [2] толкуются в соответствии с ее намерением, если другая сторона знала или не могла не знать [3], каково было это намерение.
Если предыдущий пункт не применим [4], то заявления и иное поведение стороны толкуются в соответствии с тем пониманием, которое имело бы разумное лицо, действующее в том же качестве, что и другая сторона при аналогичных обстоятельствах [5].
При определении намерения стороны или понимания, которое имело бы разумное лицо, необходимо учитывать все соответствующие обстоятельства [6], включая переговоры [7], любую практику, которую стороны установили в своих взаимных отношениях, обычаи [8] и любое последующее поведение сторон [9].
Комментарий
[1] Действие статьи
Толкование заявлений и поведения сторон осуществляется в соответствии с данной статьей только если они подпадают под сферу действия Конвенции в целом (см. п. (a) ст. 4 Конвенции), то есть относятся к заключению договора купли-продажи и вытекающим из него правам и обязательствам продавца и покупателя (см. решение Верховного суда Австрии от 24 апреля 1997). Речь идет не только об оферте (ст. 14 Конвенции), акцепте (ст. 18 Конвенции) и связанными с ними действиями, но также и о действиях по исполнению и расторжению договора (см. мнение Enderlein/Maskow).
Настоящая статья применима к толкованию не только односторонних действий, но и договора в целом, если он заключен в единый документ (см. UNCITRAL Digest of case law on the United Nations Convention on the International Sales of Goods, A/CN.9/SER.C/DIGEST/CISG/8, пара. 3).
[2] Заявления и поведение
Конвенция в некоторых случаях прямо предписывает необходимость совершения стороной заявления (см. ст. 26 Конвенции о заявлении о расторжении). В иных случаях, в том числе, когда это прямо предусмотрено соответствующими статьями, должно толковаться любое поведение стороны (см. ст. 18, ст. 29, ст. 71 Конвенции).
[3] Субъективный критерий
Преобладающим фактором для толкования является само субъективное намерение стороны в том случае, если другая сторона знала или не могла его не знать. При соблюдении одного из этих условий, субъективное намерение стороны должно быть изучено судом даже в том случае, если оно не было закреплено (см. решение Федерального апелляционного суда 11 округа США). Бремя доказывания существования указанных условий лежит на стороне, которая на них опирается (см. UNCITRAL Digest of case law on the United Nations Convention on the International Sales of Goods, A/CN.9/SER.C/DIGEST/CISG/8, пара. 5).
Субъективное намерение стороны должно, тем не менее, быть выражено вовне, в противном случае, оно не учитывается (см. решение Земельного суда Гамбурга).
При этом субъективный критерий может быть применен либо в случае установившейся практики во взаимоотношениях сторон, либо в случае предельной ясности сделанных заявлений. В противном случае применению подлежит объективный критерий (см. решение МТП No. 8324/1995).
В некоторых случаях Конвенцией установлена презумпция толкования намерений сторон (см. п. 2 ст. 9, п. 3 ст. 48, ст. 55 Конвенции), которая, впрочем, может быть ими опровергнута (см. мнение Enderlein/Maskow).
[4] Соотношение субъективного и объективного критериев
Согласно тексту настоящей статьи, суд должен сначала попытаться применить субъективный критерий толкования. На практике, в связи с трудностью установления истинных намерений сторон, в подавляющем большинстве случаев будет применен именно объективный критерий (см. решение Федерального апелляционного суда 11 округа США; мнение Хоннолда, Uniform Law for International Sales under the 1980 United Nations Convention, para. 107).
[5] Объективный критерий
В случае, когда действительное намерение одной стороны не должно было быть известно другой стороне и не является таковым, учитывается мнение, которое имело бы разумное лицо того же типа при аналогичных обстоятельствах. Это мнение определяется судом в том числе с учетом рода деятельности лица; страны, где расположено его коммерческое предприятие; стандартных форм договоров, применимых в этой стране (см. решение Верховного суда Германии; мнение Enderlein/Maskow).
[6] Учитываемые обстоятельства
В статье установлен открытый перечень обстоятельств которые, должны быть приняты во внимание при толковании как в соответствии с субъективным, так и с объективным критерием (см. решение Международного арбитражного суда МТП; Верховного суда Германии — 8(1); Верховного суда Австрии — 8(2)).
Помимо этих обстоятельств, при толковании намерений сторон должен учитываться также принцип добросовестности, установленный ст. 7 Конвенции (см. решение Торгового суда Цюриха).
[7] Переговоры
Особый вопрос применимость переговоров сторон для толкования вызывает в странах общего права, где действует общий принцип, по которому заключение договора препятствует ссылке на ранее достигнутые договоренности («parol evidence rule»). Тем не менее, хотя один из судов в США установил применимость этого принципа и для споров по Конвенции (см. решение Федерального апелляционного суда пятого округа), последующие решения, в том числе и судов США, однозначно указывают на невозможность его применения (см. напр. решение Федерального апелляционного суда одиннадцатого округа; решения окружных судов Мичигана, Иллинойса).
[8] Практика и обычаи
Правила, относящиеся к обычаям и практике сторон установлены ст. 9 Конвенции.
[9] Последующее поведение
Последующее поведение сторон служит установлению намерения сторон на момент совершения заявления (см. Дайджест судебной практики ЮНСИТРАЛ, параграф 20). Если сторона своим поведением указывает на определенное понимание договора, то она не может в будущем делать заявление об обратном (см. мнение Enderlein/Maskow).
Текст комментария Венской конвенции, опубликованный в издательстве «Юридическая литература» в 1994 году.
Для ст. 8 комментарий составил: М.Г. Розенберг.
Стр. 29
Значение правил, содержащихся в этой статье, обусловлено тем, что в коммерческой практике стороны далеко не всегда полно и четко формулируют свои заявления как при заключении договора, так и в процессе его исполнения. Нередко проблемы возникают из-за того, что поведение той или иной стороны можно толковать по-разному. Поскольку содержание договора определяется соответствующими действиями сторон (тем, как они формулировали его условия), возникают трудности и при толковании условий заключенного договора. Так, встречаются споры по поводу действительного содержания договора в целом либо отдельных его условий, смысла включенных в него обозначений, понятий и выражений, а также по поводу целей, которые стороны имели в виду в момент заключения договора. Недостаточная четкость может, например, выражаться в несогласованности отдельных положений договора, включенных в разные разделы или даже в один раздел, в применении к однородным по содержанию явлениям неодинаковых терминологических обозначений, в наличии в договоре без соответствующих пояснений торговых терминов, которые на практике толкуются неоднозначно. Иногда необходимость уточнить смысл и содержание принятых сторонами обязательств возникает в ходе переписки сторон при исполнении договора. Случаются недоразумения по поводу различного представления о соотношении условий первоначально заключенного договора и согласованных впоследствии изменений и дополнений к нему.
Роль этих правил при применении Конвенции предопределяется, в част-
Стр. 30
-ности, следующим:
1) Статья 6 допускает почти полную автономию воли сторон (см. комментарий к ней). Поэтому нередко возникает необходимость определить, хотела ли сторона (стороны) отступить от положений Конвенции или изменить ее действие. Тем самым устанавливаются пределы действия положений Конвенции.
2) Правовые последствия в ряде положений Конвенции прямо связаны с оценкой степени определенности (ясности) заявления или иного поведения стороны (например, п. 1 ст. 14 и п. 1 ст. 18), обоснованности понимания стороной сложившейся ситуации (например, п. 1 ст. 71 и п. 1 ст. 72), истолкованием представления стороны в момент заключения договора о возможных последствиях его нарушения (например, ст.ст. 25 и 74, п. 1 ст. 79).
3) Конвенцией предусматривается обмен между сторонами различного рода извещениями и сообщениями, и для того, чтобы по ним сделать вывод о намерениях сторон, необходимы четкие правила. К таким положениям Конвенции, в частности, относятся ст.ст. 26, 29, 39, 43, 48, 68, 71, 72, 79, 88.
Статья 8 охватывает следующие аспекты взаимоотношений сторон:
а) следует ли из заявления или иного поведения соответствующих сторон, что они заключили договор;
б) каков смысл соответствующего заявления и иного поведения стороны, имевших место после заключения договора;
в) каково содержание условий заключенного договора.
В литературе (См., в частности: Официальные отчеты. С. 21, а также: Fагnswогth, in Bianca-Bonell Commentary. P. 101; Enderlein//Maskow Commentary. P.63.) отмечено, что, хотя в этих правилах и указано, что они регулируют вопросы толкования заявлений и иного поведения одной стороны, они применимы и к случаю, когда договор оформляется в виде единого документа, согласованного и подписанного совместно: подписи сторон на документе рассматриваются как заявление каждой из них в смысле пп. 1 и 2 ст. 8. Встречаются и иные мнения. Согласно одному из них (См.: Ноnnо1d J. Op. cit. P. 163.), к договору, заключенному в виде единого документа, применим п. 2 ст. 8 лишь в случае, когда текст документа готовила одна сторона, а другая его акцептовала. Когда же обе стороны участвовали в подготовке документа, п. 2 неприменим, а толкование такого документа подчиняется общим правилам п. 3 этой статьи. Согласно другому (См.: Сталев Ж. Указ. соч. С. 22.), ст. 8 применима к толкованию односторонних заявлений (или других действий), но не самого договора. Представляется, что при любом подходе ст. 8 применима по аналогии и к толкованию договора, заключенного в виде единого документа, что соответствует общему правилу о применении Конвенции (см. комментарий к п. 2 ст. 7). Иначе будет действовать правило, согласно которому при толковании такого договора должны использоваться нормы национального права, применимого к нему (см. там же).
Согласно ст. 8, если известно действительное общее намерение сторон, не возникает необходимости в ее применении (См.: Ежегодник. Т. IX. 1978. С. 75, а также: Farnswогth. Op. cit. P. 96.). Если все-таки эта статья применяется, то должно учитываться намерение стороны в момент заявления или иного поведения, а не в момент спора о том, как следует его толковать.
Стр. 31
В силу п. 1 ст. 8 при толковании заявления или иного поведения применяется субъективный критерий–выявляется намерение лица, совершившего соответствующие действия. Однако решающее значение придается не тому, что сторона имела в виду, а тому, знала ли или не могла ли не знать другая сторона, каково было это намерение. Таким образом, известность (распознаваемость) для другой стороны заявления или иного поведения первой стороны является критерием, свидетельствующим о совпадении понимания обеих сторон. Соответственно этот пункт неприменим, если:
а) другая сторона не знала и не могла знать намерения первой стороны;
б) первая сторона не имела намерения.
Как отмечали комментаторы (См., в частности: Ежегодник. Т. IX. 1978. С. 138.), это правило позволяет устранить явные ошибки путем установления действительного содержания заявления. Например, если сторона предлагает продать определенное количество товара за 50 тыС. швейцарских франков и, очевидно, что оферент имел в виду 500 тыС. швейцарских франков, а адресат оферты знал или не мог не знать этого, то условие оферты о цене должно толковаться как 500 тыС. швейцарских франков. Не исключен и вариант, что в результате применения этого пункта толкование заявления приведет к выводу, что между сторонами не состоялось соглашение о заключении договора. Например, стороны договорились о купле-продаже хлопка, который должен быть доставлен на судне определенного наименования из Бомбея очередным рейсом (См.: Ежегодник. Т. IX. 1978. С. 137.). Но ни одна из сторон не знала, что есть два судна под одним названием, отплывающие из Бомбея с промежутком в несколько месяцев. Продавец имел в виду судно, которое должно было отплыть в декабре, а покупатель–в октябре.
Бремя доказывания того, что другая сторона знала и/или не могла не знать его намерения, возлагается на лицо, заявление или поведение которого является предметом толкования (См.: Farnswогth. Op. cit. p. 98–99.).
Если субъективный критерий, предусмотренный в п. 1 ст. 8, неприменим, то в силу п. 2 этой статьи при толковании применяется объективный критерий–понимание, которое имело бы разумное лицо, действующее в том же качестве, что и другая сторона при аналогичных обстоятельствах. Здесь в основу положен тот же принцип понимания разумного лица, а не намерения стороны, чье заявление или иное поведение толкуется. Однако необходимы некоторые уточнения. Во-первых, учитывается понимание разумного лица, т.е. лица, подход которого соответствует общепринятым критериям к разумности его поведения. Во-вторых, это понимание не вообще разумного лица, а такого, которое действует в том же качестве, что и другая сторона. Это означает, что должны учитываться, например, технические и коммерческие знания и опыт соответствующего лица. В частности, неодинаковыми будут требования, которые следует предъявлять к разумному лицу в случае, когда предложение сделано профессиональному коммерсанту, занимающемуся торговлей данным видом товара, и коммерсанту, ранее не имевшему опыта в данной области торговли. В-третьих, в каждом случае нужно учитывать конкретные обстоятельства. Ориентиром должно служить то понимание, которое имел бы разумный человек, не только находившийся в том же качестве, что и другая сторона, но обязательно и при аналогичных обстоятельствах.
Стр. 32
При определении намерения стороны или намерения, которое имело бы разумное лицо, прежде всего необходимо, как отмечается в комментариях (См.: Ежегодник. Т. IX. 1978. С. 138; Официальные отчеты. С. 21.), изучить фактически использованные выражения или фактическое поведение. Однако этого может оказаться недостаточно для выявления действительного намерения стороны. Поэтому п. 3 ст. 8 содержит общее правило, обязывающее при определении намерения стороны или понимания, которое имело бы разумное лицо, учитывать все соответствующие обстоятельства. Приведен в нем и примерный перечень таких обстоятельств. К ним отнесены: переговоры, любая практика, которую стороны установили в своих взаимных отношениях, обычаи и любое последующее поведение сторон. Поскольку этот перечень носит примерный характер, допустим учет и других обстоятельств.
1. Сомнительно, чтобы по сделкам, которые должны совершаться только в письменной форме (см. комментарий к ст. 12), можно было использовать для установления действительного намерения стороны или содержания договора предшествующие устные переговоры и какие-либо подтверждающие их свидетельские показания. В этой связи, по-видимому, следует исходить из того, что оговорка, сделанная государством на основании ст.ст. 12 и 96, парализует в этой части действие п. 3 ст. 8. Однако не исключен и иной подход, поскольку ст. 12, как в ней указано, охватывает только положения ст.ст. 11, 29 и ч. II Конвенции. Кроме того, как отмечено в комментарии к ст. 12, имеются и иные подходы к толкованию ее содержания (См.: Ежегодник. Т. IX. 1978. С. 138.).
Если переговоры велись путем переписки (в частности, с использованием телеграфа или телетайпа), применимость п. 3 ст. 8 к сделкам, для которых установлена обязательная письменная форма, не вызывает сомнений.
5.2. О значении для отношений сторон практики, которую они установили в своих взаимных отношениях, и обычаев см. комментарий к ст. 9.
3. Если критерием толкования избрано любое последующее поведение сторон, необходимо учитывать следующее. Во-первых, исследовать это поведение можно только для выяснения намерения на момент, когда было сделано заявление или осуществлено иное действие, являющиеся предметом толкования. Во-вторых, последующее поведение само по себе не может означать.признания факта заключения договора, если заявление или иное поведение стороны, являющееся предметом толкования, не могли служить основанием для признания сделки заключенной, например, если в оферте не был обозначен товар либо предложение не выражало намерения оферента считать себя связанным в случае его акцепта (см. комментарий к ст. 14).
Необходим особый способ толкования, если договор содержит условие о том, что все предшествующие переговоры и переписка теряют силу. С одной стороны, в силу ст. 6 (см. комментарий к ней) приоритет должен быть отдан договорному условию. Оно означает, что все содержание договора интегрировано в его тексте (См.: Farnswогth. Op. cit. P. 102.). С другой стороны, такое договорное условие, по-видимому, действительно устраняет возможность использования при толковании договора предшествующих устных переговоров. Но вряд ли оно может препятствовать выяснению действительных намерений стороны (сторон) на основе письменных материалов, предшествовавших заключению договора, в той мере, в какой они не противоречат его условиям.
Стр. 33
Основы 1991 г. (ст. 59) исходят из следующих принципов толкования договора судом, арбитражным судом или третейским судом:
1) Прежде всего принимается во внимание буквальное значение содержащихся в договоре выражений;
2) Если буквальный смысл какого-либо условия договора неясен, следует сопоставить это условие с другими условиями;
3) Если нельзя определить содержание договора с помощью указанных выше правил, нужно выяснить действительную общую волю сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся, во взаимных отношениях сторон, обычаи делового оборота, последующее поведение сторон. Перечень обстоятельств, которые принимаются во внимание при выяснении действительной общей волн сторон, в Основах не исчерпывающий.
Принципы Основ о толковании договора в случаях, когда отношения сторон регулируются этим нормативным актом применимы по аналогии и к толкованию волеизъявления сторон. Основанием служит ст. 10 ГПК РСФСР. В соответствии с этой статьей в случае отсутствия закона, регулирующего спорное отношение, суд применяет закон, который регулирует сходные отношения, а при отсутствии такого закона исходит из общих начал и смысла российского законодательства.
Вопросы толкования волеизъявления сторон не урегулированы в ОУП СЭВ. Нет в ОУП СЭВ и положений о толковании договора (О толковании договора внешнеторговой поставки по ОУП СЭВ см.: Розенберг М.Г. Толкование договора внешнеторговой поставки в рамках СЭВ//Материалы секции права ТПП СССР. Вып. 37. М, 1986. С. 3–14; Розенберг М.Г. Международное регулирование поставок в рамках СЭВ. С. 91–101.). Не нашли они отражение и в ОУП СССР-КНДР и ОУП СССР-СФРЮ.
В ОУП СССР-КНР (п. 3 § 53) и ОУП СЭВ–Финляндия (п. 2.4.2) есть только указания о возможности учета при толковании контракта для выяснения воли сторон предшествующей контракту переписки и других связанных с заключением контракта письменных материалов, не противоречащих условиям контракта.
Сложившаяся практика толкования договора во ВТАК (Арбитражном суде) в основном соответствует тем правилам толкования, которые содержатся в Венской конвенции и в Основах 1991 г. (Об этой практике см.: Р о з е н б ер г М.Г. Толкование договора в практике Внешнеторговой арбитражной комиссии при ТПП СССР// Внешняя торговля. 1981. Nr. 2. С. 40–46; Nr. 3. С. 37–44).
Источник публикации:Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров Комментарий [М.М. Богуславский и др.], М.: Юридическая литература, 1994.
Univ. Prof. Dr. Peter Schlechtriem — Manz Verlag, Vienna: 1986 —
B. Interpretation of Statements and Conduct (Article 8) [115b]
As already established in the 1978 Draft Convention, the meaning of the statements or other legally relevant conduct of the parties is to be determined by their actual intent (Article 8(1)). Of course, this intent must have been known by or, in any case, recognizable to the addressee. If this intent is neither known nor recognizable, then the understanding of a reasonable person in the situation of the addressee is the controlling standard (Article 8(2)). The intent of a party or the understanding of a reasonable person depends on all of the facts and circumstances including those specially listed in the Convention, namely, negotiations, established practices between the parties, usages, and any subsequent conduct of [page 39] the parties (Article 8(3)). As Huber has already pointed out, the German jurist is here on the familiar ground of §§ 133 and 157 of the German Civil Code. [116]
The Convention does not regulate the consequences of a discrepancy between the actual but unrecognizable intent of a party on the one hand, and, on the other, either the objective meaning of that party‚s statement in the sense of Article 8(2) or the other party‘s response to the first statement where the intent of the parties does not coincide. The regulation of such discrepancies is a question for domestic law. It appears, however, that Article 8(1) and (2) prevents a party’s purely subjective intent from being decisive (secret reservations!) and prescribes the solution found in § 117 of the German Civil Code for a sham statement. [116a] As far as these deficiencies in intent are concerned, domestic law is replaced by the Convention.
The usages to be considered when discovering the intended and/or objective meaning of a statement presumably include, in contrast to those mentioned in Article 9(2), usages which are only local, national, or followed by a particular group of business people. It is important to note that the function of Article 8(3) is different from that of Article 9(2): It does not address gap-filling of the contract, but rather the interpretation of a party’s statements. For the latter, according to Article 8(3), the particular circumstances are important, including usages that are possibly significant only to a party making the statements or to a reasonable person in the rule of the addressee. For example, a German who remains silent after having received a letter of confirmation can be understood to have expressed approval, regardless of whether Article 9(2) includes the German customs pertaining to letters of confirmation.
Huber at 429–430. Due to the acceptance of a proposal by the Egyptian delegation (A/Conf. 97/C.1/L.43= O.R. 88), the formulation of Article 8(2) corresponds more than did the Draft to the standpoint of the objective addressee from German law: the person „standing in the shoes of the addressee.“ See A/Conf. 97/C.1/SR.6 at 4–5 (= O.R. 260) (discussion in the First Committee).
Commentary by Prof. Dr. jur. Dr. sc. oec. Fritz Enderlein Prof. Dr. jur. Dr. sc. oec. Dietrich Maskow — Oceana Publications, 1992 —
Systematized text
For the purposes of this Convention statements made by and other conduct of a party [2] are to be interpreted according to his intent where the other party knew or could not have been unaware [3] what that intent was.
If the preceding paragraph is not applicable [4], statements made by and other conduct of a party are to be interpreted according to the understanding that a reasonable person of the same kind as the other party I would have had in the same circumstances [5].
In determining the intent of a party or the understanding a reasonable person would have had [6], due consideration is to be given to all relevant circumstances [7] of the case including the negotiations [8], any practices [9] which the parties have established between themselves, usages [10] and any subsequent conduct of the parties [11].
Words and phrases, concepts
scope of this article
statements made by and other conduct of a party
subjective theory / theory of intent
individual intent / common intent that cannot be determined
understanding of a reasonable person
intent of a party
relevant circumstances
intent expressed during the negotiations
intent expressed by established practices
intent expressed by subsequent conduct
Commentary
[scope of this article]
While Article 7 deals with the interpretation of the Convention, which, however, has its effect on the interpretation of the agreements between the parties (Article 7, page 2), Article 8 governs the interpretation of statements and the otherwise legally relevant conduct of the parties. It does not refer only to offer and acceptance (Articles 14 and/or 18) and other acts done before the conclusion of the contract, withdrawal or revocation of an offer (Article 15, paragraph 2; Article 16, paragraph 1) and rejection of an offer (Article 17), but also to acts which are committed during the realization and with the objective of terminating the contract, e.g. notice of defects (Article 39, paragraph 1), notice of third party rights or claims (Article 43, paragraph 1), assertion of claims because of breach of contract [page 61] and related claims, including the right to performance (e.g. Article 46, paragraph 1; Article 62), damages and claims for compensation of expenses incurred (Article. 45, paragraph 1, subpara. (b); Article 61, paragraph 1, subpara. (b) in relation to Article 74 fol; Article 85; Article 86, paragraph 1)), mitigation of loss (Article 52), suspension of performance of obligations (Article 71, paragraph 1), avoidance of contract (Article 49, paragraph 1; Article 64, paragraph 1; Article 72, paragraph 1; Article 73), and restitution of supplies and expenses in the case of avoidance of contract (Article 81, paragraph 2). In specific cases (Article 52), even acceptance is an act which is to be interpreted under Article 8. And finally, the setting of an additional period for delivery (Article 47, paragraph 1; Article 63, paragraph 1) has to be mentioned. Apart from these most important examples, under the CISG numerous such acts, provided for in the contract or not, can emerge in connection with a possible modification or avoidance of the contract when claims for breach of contract are asserted. Their interpretation is also governed by Article 8.
[statements made by and other conduct of a party]
The statements or other conduct — as can be seen from the further text of the Article — are such acts by which the intent of the respective party is to be expressed („according to his intent“). This condition is given in general when the statement is made, unless the latter is of a purely informational character (e.g. communication that the goods have been dispatched). In this context there can be problems of interpretation, e.g. where the communication is considered to be an obligation and opinions diverge on whether this obligation was fulfilled through a specific act. Article 8, by analogy, would also apply to such a case.
Above all, in the context of the other conduct of a party, a distinction can be made between such conduct which is to express a legal intent (examples in Article 18, page 2) and mere acts of performance where this is not so. The rules of interpretation of Article 8 refer to the first-mentioned case, are however, applicable analogously to the mere acts of performance insofar as there is a need for interpretation. A party may in any case express his intent by a statement which is forwarded to the other party. There are cases where this is expressly prescribed (Article 26). Where this is not the case and/or where it is expressly permitted that a party can express his intent also by other conduct (Article 18, paragraph 1), a statement is not necessary but recommendable because it is as a rule clearer and can, therefore, be interpreted more easily.
In some cases, above all in the event of information which at the same time expresses an intent, the need for a statement is in the nature of things (non-conformity claim). [page 62]
Article 8 relates directly only to the acts (legal acts — referred to below also as acts) of a party and contains no provision for the interpretation of contracts. Insofar as contracts are based on corresponding unilateral acts by the parties, there will be no problems. This also holds true where a party accepts the contract offer made by the other party, for instance, by signing it. When the contract, however, is contained in a joint document of the parties, it cannot be generally determined which party made a specific statement becoming part of the document. Basically, each party has then made a statement relating to the entire, substance of the contract document so that the general rule can be applied, as in the case of corresponding individual statements of intent, i.e. the relevant clause is interpreted first as the statement of the one party and then as the statement of the second party (so already in the Secretariat’s Commentary, O.R., 18; Farnsworth/BB, 101), their identity resulting in a common intent. Honnold (137) wants to apply here only paragraph 3, which seems inconsistent to us.
[subjective theory / theory of intent]
Hereby, the subjective theory or theory of intent of the conclusion of a contract has found its way into the Convention. It is the intent of the party undertaking the legal act which is decisive. Such intent has an effect only when the other party is actually or supposedly aware of it. At the conclusion of the contract it becomes the common intent of both parties, if the other party accepts it. The fact that acceptance refers to the offer has, of course, an influence on its interpretation (because, e.g. an offer provides a substantive frame). The unequivocal cases are covered here, while otherwise paragraph 2 applies. When one party clearly expresses his intent through a legal act, the addressee cannot pretend to have insufficient knowledge of that intent. The same applies when the acting party has not clearly expressed his intent, or even disguised it, but the addressee knew of the real intent. It would, however, be up to the acting party to prove this. In this context, the factors mentioned in [paragraph 3 of Article 8] will be of particular relevance. Such proof is made easier for him by a certain objectiveness in regard to the knowledge of the other party which is based on the fact that it suffices that the other party „could not have been unaware“. This notion is supposed to objectivize even more than „ought to have known“ (O.R., 260). It follows from paragraph 1 that in the case of fictitious transactions the real substance is decisive. This does, however, not say anything about the validity of such transactions for it is the prohibitive norms of national law declaring contracts void which can be invoked here (Article 4, subpara. (a)). [page 63]
The decisive time is, in our view, the moment when the conduct is displayed and/or taken note of. According to Farnsworth (BB, 98) this should be the moment when the conduct has its effect. That opinion, as we believe, is concurrent with ours, but is less clear and gives, therefore, might cause difficulties of interpretation.
Of particular importance are statements which are legal acts. To recognize the intent expressed by them, the language in which they are formulated is of considerable relevance. Without being able to discuss this issue in detail (for a detailed explanation see Reinhart/Dölle, 97 fol), we hold that one should proceed from the following principles:
- When a party reacts in substance to a statement it has to be generally assumed that he has understood it, unless the contrary can be deduced from the content of his reaction.
- When the reply to a statement is formulated in the same language as the statement itself or in the language of the country of the statement’s recipient or in a language which is customary in the relations between the countries where the parties have their places of business, it has to be assumed that the statement has been understood by the other party.
- Similar principles apply to statements made in the process of the performance of contracts, the language of the contract being of particular importance.
- Statements which are not made in a language which has possibly been agreed in the contract or which are made in a language which is not customary at all in the country of the recipient, even as business language, do not attain legal effect.
In some cases, the CISG makes assumptions on the interpretation of statements (Article 9, paragraph 2; Article 48, paragraph 3; Article 55 fol). Since in such cases neither the party making the statement can refer to having meant the statement differently nor the statement’s addressee can refer to having interpreted it differently, these assumptions practically have the effect of dispositive rules, although they are in part the result of lack of agreement. The parties, therefore, have to clearly show that through their action they wish to express an intent other than that assumed by law. This will regularly require a statement. [page 64]
Since the CISG ignores problems of validity (Article 4, subpara. (a)) and the problems of rescission touch upon the validity, the rescission because of a defect in intent, notably a mistake, lies as a matter of principle outside the scope of application of the CISG (Honnold, 141; Farnsworth/BB, 102). The CISG does, however, apply if it contains rules which are functionally equivalent to the rescission pursuant to domestic laws (c. page 6 of Article 4). Cases of slips, transference and faulty transmission are also covered by the legal institute of rescission and are outside the Convention‚s sphere of application. Insofar as the addressee of the statement knew of the intent of the party making the statement, or could not have been unaware of it, the statement is effective according to the intent of the party making the statement (e.g. the price is to be indicated as amounting to Swiss francs 50,000 instead of Swiss francs 500,000, Secretariat‘s Commentary, O.R., 18). A special problem of faulty transmission is covered by Article 27.
[individual intent / common intent that cannot be determined]
This refers to a situation where the intent of the acting party cannot be recognized from his action according to the relevant criteria or where the addressee of the action did not know the intent of the acting party and cannot be purported to have been aware of it, i.e. the individual intent or also the common individual intent cannot be determined.
[understanding of a reasonable person]
5. The criteria mentioned here link subjective with objective elements in a way that one can speak of a type-related objectivization.
The subjective element relates to a person of the same type as the other party, hence the addressee of the action. The same type can be defined by different criteria whose cumulative application can amount to a relatively strong individualization. Such criteria include the kind of work done by the party‚s enterprise (e.g. a factory or a trading firm); the country in which he has his decisive place of business (including the language spoken there); the business forms customary in that country; and also (Farnsworth/BB, 99) the knowledge and experience of prior dealings between the parties. Another subjective element is added by the reference to the same circumstances, which is described in an exemplary way in precise terms under paragraph 3 (notes 7–11). Such circumstances can be a certain situation of the market; but they can also express that more simplified forms of business transactions are applied (e.g. sales contracts in the framework of an agency contract on a dealer basis); that statements are given under special conditions (trade fair transactions); or that specific links have been established between the parties‘ interests (e.g. counter-transactions). [page 65]
The objective element refers to a situation where the conduct of a reasonable person is made the yardstick (page 6). But in assessing how such person would behave, the subjective and objective elements of each case have to be taken into account. Only an unreasonable, e.g. professionally incompetent conduct or such conduct that is contrary to good faith of the addressee of the legal act would have to be left out of consideration.
As a result, according to Farnsworth (BB, 99), more reasonable solutions will prevail. An objectivized interpretation can, therefore, very well result in an act producing a legal effect which does not correspond to the intent of the acting person (Schlechtriem, 26, in our view unjustly considers this case as not provided for). The latter will then have to rely on rescission (page 3.4.).
[intent of a party]
The criteria mentioned below serve, first, to determine the intent of a party. The mere subjective element is thus left, and the intent of a party is in a way objectivized. But from this it follows that a secret reservation of a party is irrelevant, at least when the other party is not aware of it. Secondly, these criteria are supposed to help determine the view of a reasonable person. Those criteria also play a role in determining whether the other party could not have been unaware of the intent of the acting party, because in this context the measure of a reasonable person is to be applied.
[relevant circumstances]
The relevant circumstances are described below in an exemplary fashion, but they also include the kind of circumstances mentioned in page 5. To give due consideration to these circumstances means to determine their specific influence on the issue to be decided.
[intent expressed during the negotiations]
This refers in particular to documents and oral statements which have been exchanged by the parties in the process of preparing the contract, but are not expressed in the documents which brought about the contract. Unlike Honnold (142 fol) and an agreement with Farnsworth (ibid.), we believe that possible national rules, which exclude the negotiations on the contract from the interpretation, are superseded by the CISG because the latter contains a specific rule to this (Article 4, second sentence).
[intent expressed by established practices]
Established practices are practices or exercises which have developed between specific, in general two, parties over a longer period of time in similar business relations (Article 19, page 11). They refer to individual, not expressly regulated aspects of the contract; like for instance, to the way in which documents are presented and include the tendering of account, the notification of consignments, the regulation of non-conformity and other claims. [page 66]
[intent expressed by usages]
Compare Article 9, page 1.
By contrast to Article 9, page 2, national practices can also, according to the certainly correct view of Schlechtriem (26), be related to as they attain relevance in international transactions.
[intent expressed by subsequent conduct]
This serves — even if in a very cautious way — to express a prohibition of the venire contra factum proprium (prohibition to contradict one’s own conduct) (similarly Huber, 430). If a party thus expresses through his conduct that he interprets the contract in a specific way, he can later not rely on the opposite interpretation. [page 67]
ЮНСИТРАЛ консолидирует судебно-арбитражную практику (в рамках базы данных «Прецедентное право по текстам ЮНСИТРАЛ» — ППТЮ), анализирует ее (в формате Выдержек из дел — ABSTRACTS) и обобщает посредством публикации Сборников по прецедентному праву, касающемуся Венской конвенции 1980 г.:
Выдержки из решений судов, связанных с применением текстов ЮНСИТРАЛ (имеют номер A/CN.9/SER.C/ABSTRACTS/..., где вместо многоточия следует порядковый номер выдержки).
Аксенов А. Г. Обычаи, применяемые к договору международной купли-продажи товаров между субъектами предпринимательской деятельности стран СНГ // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, № 3–2. С. 22–29. — 2014 [296] — текст (0,37 Мб).
Байрамкулов А. К. Толкование договоров, подчиненных Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. // Вестник международного коммерческого арбитража, № 2(4). C. 83–107. — 2011 [447] — текст (1,93 Мб).
Байрамкулов А. К. Толкование договора в российском и зарубежном праве М. — 2016 [522].
Грекова И. Л. Формуляр в международном гражданском и коммерческом обороте : дис. на соиск. учен. степ. кандидата юрид. наук : специальность 12.00.03 Краснодар. — 2007 [704].
Грекова И. Л. Формуляр в международном гражданском и коммерческом обороте : автореф. дис. на соиск. учен. степ. кандидата юрид. наук : специальность 12.00.03 Краснодар. — 2007 [703] — текст (0,90 Мб).
Звеков В. П. Некоторые вопросы толкования международных коммерческих договоров и практика международного коммерческого арбитражного суда // Международный коммерческий арбитраж, № 2. С. 17–31. — 2005 [451] — текст (14,31 Мб).
Зыкин И. С.Венская конвенция 1980 г. и обычаи международного коммерческого оборота // Венская конвенция ООН 1980 г. о договорах международной купли-продажи товаров: К 10-летию ее применения в России. М. С. 23–26. — 2001 [580] — текст (0,93 Мб).
Канашевский В. А. Международный торговый обычай и его место в правовой системе Российской Федерации // Журнал российского права, № 18. С. 127–136. — 2003 [209] — текст (0,15 Мб).
Костикова А. В. Толкование юридических текстов и основные подходы к толкованию // Арбитражные споры, № 2. — 2006 [646] — текст (0,40 Мб).
Красноярова Н. И. Гармонизация норм Гражданского кодекса РФ о заключении и изменении внешнеэкономических договоров // Современное право, № 10. С. 60–63. — 2010 [275].
Литаренко Н. В. Неустойка как форма ответственности в международном коммерческом обороте : Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. юрид. наук 12.00.03 М. — 2019 [737] — текст (0,41 Мб).
Михайлов Н. Н. Принципы в правовом регулировании международной купли-продажи товаров // Арбитражный и гражданский процесс , № 12. С. 44–47. — 2011 [142] — текст (0,14 Мб).
Муратова О. В. Практика рассмотрения преддоговорных споров, возникающих в международном коммерческом обороте // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения, № 3. С. 82–97. — 2019 [698] — текст (0,58 Мб).
Розенберг М. Г.Венская конвенция 1980 г. в практике МКАС при ТПП РФ // Венская конвенция ООН 1980 г. о договорах международной купли-продажи товаров: К 10-летию ее применения в России. М. С. 27–30. — 2001 [581].
Семина П. В. Стандартные условия договоров в международном частном праве // Аллея науки, № 7. С. 805–815. — 2018 [691] — текст (0,64 Мб).
Хутте ван Х.Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров в арбитражной практике МТП // Международный коммерческий арбитраж, № 1. С. 106–123. — 2006 [452] — текст (3,66 Мб).
Царева Л. В. Добросовестность в договорном праве: от общего к частному и от частного к общему // Журнал Белорусского государственного университета. Право, № 1. Совместно с Купрейчик А.А. С. 99–107. — 2023 [797] — текст (0,31 Мб).
Чумак Д. А. Разграничение договора международной купли-продажи товаров от смежных договоров // Право и экономика, № 9. — 2002 [159].
Шипова А. В. Реализация принципа автономии воли при исполнении внешнеторговых обязательств // Государство и право в условиях глобализации: проблемы и перспективы: Материалы международной научно-практической конференции (22–23 апреля 2004г.). Ч. II. С. 187–192. — 2004 [498].
Для поиска по тексту Конвенции укажите ключевое слово:
В качестве подсказок отобраны все существительные, глаголы и прилагательные в их начальной форме. Можно использовать также глоссарий или выборку статей.
